Почему в россии работают пенсионеры и старики

  • Темы
  • Исследования
  • Колонки
  • Тесты
  • Подкасты
  • Книги
    • Списки литературы
    • Фрагменты
  • Картотеки
  • .

Оксана Синявская , заместитель директора, заведующий Центром комплексных исследований Института социальной политики НИУ ВШЭ .

Анна Ермолина , младший научный сотрудник Центра комплексных исследований Института социальной политики НИУ ВШЭ .

Елизавета Любушина , стажер-исследователь Центра комплексных исследований Института социальной политики НИУ ВШЭ .

Невысокие пенсии заставляют работающих пенсионеров продолжать трудиться. Зарплата в 40 тысяч рублей увеличивает вероятность занятости пожилых людей почти в три раза. Хотя большинство из них работают за гораздо меньшие деньги, выяснили Оксана Синявская, Анна Ермолина и Елизавета Любушина в исследовании* «Занятость после выхода на пенсию в России: роль пенсий — активное долголетие или вынужденная необходимость?».

Стимул к труду

Результаты исследования показывают, что в России неудовлетворенность своим материальным положением — важнейший фактор занятости пенсионеров. Эта мотивация далека от концепции добровольного сохранения трудовой активности ради повышения благополучия в пожилом возрасте — важного элемента активного долголетия.

Проблемы со здоровьем — главный ограничитель продолжения трудовой деятельности, и этим Россия мало отличается от других стран. Плохое или очень плохое состояние здоровья снижает шансы сохранить занятость на 47% для мужчин и 40% для женщин, наличие инвалидности — на 63% и 48% для мужчин и женщин соответственно.

Хороший уровень образования пенсионеров и принадлежность к более высокой профессиональной группе стимулируют их продолжать работу. Диплом вуза или ученая степень увеличивает отношение шансов (вероятность занятости к вероятности незанятости) быть занятым для мужчин на 87%, для женщин — на 67%.

Приличная зарплата — отличный стимул продолжить работать. Так, доход в 5–6 МРОТ (в настоящее время МРОТ составляет 7,5 тысяч рублей) повышает отношение шансов продолжения трудовой деятельности почти в три раза.

При этом значительная часть представителей старшего поколения готова трудиться даже за небольшую прибавку к пенсии. Как подтверждают российские исследования, примерно четверть работающих пожилых людей в РФ занята неквалифицированным трудом. Чаще всего они работают в госсекторе, в том числе в организациях здравоохранения, образования, науки, культуры, где зачастую платят не так много.

У занятости женское лицо

На экономическую активность в старшем возрасте сильно влияют семейные факторы. Отсутствие супруга/партнера повышает отношение шансов работать на пенсии для женщин на 25%. Причем только для женщин, и именно они в первую очередь обеспечивают рост уровня занятости. Одинокие женщины стремятся работать на пенсии, вероятно, из-за нехватки финансовых средств, и готовы это делать даже за зарплату в 2–3 МРОТ.

«Каждая вторая женщина в первые пять лет после наступления общеустановленного возраста выхода на пенсию продолжает работать, что почти вдвое выше, чем в середине 1990-х годов», — комментируют исследователи. Уровень занятости женщин 60–72 лет, составлявший в 1995 году 18,5%, за двадцать лет увеличился более чем в 2,5 раза. Занятость мужчин того же возраста выросла в 1,7 раза: с 16,2% в 1995 году до 27,6% в 2015 году.

Пенсионеры трудятся дольше

Пожилые люди стали работать дольше во всех странах. Этому способствует совершенствование качества медпомощи, увеличение продолжительности жизни, повышение пенсионного возраста и улучшение состояния их здоровья.

Например, с 2000 года этот показатель для 60–64-летних увеличился более чем в три раза в Болгарии и Венгрии и более чем в два раза — в Латвии, Чехии, Финляндии, Франции, Германии. В 2015–2016 годах, по данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), уровень занятости граждан 55–64 лет был наиболее высок в Исландии (84,7%), Новой Зеландии (76,1%), Швеции (74,5%), Швейцарии (72,8%), Норвегии (72,6%).

В среднем по странам ОЭСР в 2015 году уровень занятости 55–64-летних составил 58,1%. В России — 45,2%. По мнению авторов исследования, это отчасти объяснимо «плохим состоянием здоровья, низким пенсионным возрастом и большей распространенностью досрочных пенсий».

В старших возрастных группах (65+) в России в 2015 году было занято 7,4%, что больше, чем в Литве (6,3%), Чехии (5,7%), Болгарии (4,2%), Венгрии (2,1%). Однако значительно меньше, чем в Исландии (39,1%), Грузии (43,3%), Корее (31,5%), Чили (24,2%), Японии (22,7%), Израиле (19,2%).

*Информационная база исследования — панельные данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (РМЭЗ-ВШЭ) за 2010–2014 годы. Выборка охватывает работающих пенсионеров в возрасте от 45 до 74 лет (3680 человек, в том числе 1145 мужчин и 2535 женщин).

Геронтолог Дарья Белостоцкая закончила факультет психологии ВШЭ и пишет докторскую диссертацию в Венском университете. «Афиша» поговорила с ней о том, как проходит старость в России, как должны выглядеть дома для престарелых и есть ли способ стать здоровым и счастливым стариком.

Об интересе к старости


Дарья Белостоцкая Фотография: из личного архива Я с детства интересовалась старостью. Меня воспитывали бабушка и дедушка, я общалась с их друзьями, для меня это было очень привычно. Старые люди производили на меня очень сильное впечатление своей длинной жизнью, особым взглядом на мир. В какой-то момент я поняла, что у моих сверстников другая ситуация: их круг общения сильно отличается. Я стала думать о старости, фантазировать, что на эту тему можно было бы сделать. Мне хотелось написать книжку про то, как дети и старики общаются, как старые люди рассказывают свои истории, о чем они разговаривают.

О домах для престарелых в России

Что старость в России — проблема, я поняла значительно позже: наверное, это случилось в университете, на третьем курсе психологического факультета «Вышки». У нас вообще нет культуры старости, притом что стариков становится больше каждый день. В России очень мало домов для престарелых: всего полторы тысячи на всю страну, в них живет примерно 250 000 человек, а стариков у нас — сорок миллионов. В США таких домов 20 000. Сейчас весь мир разочаровался в домах для престарелых и пытается придумать, что сделать для того, чтобы пожилому человеку не нужно было уезжать из города и переставать жить привычной жизнью на склоне лет. Но мы еще даже не подошли к этой фазе.

Государственные дома для престарелых — это странная история. Например, среди них существуют фантомные дома для престарелых, на бумаге они есть, но на деле не существуют. В некоторых учреждениях были несчастные случаи, пожары — пожилые люди просто горели заживо. В Европе и Америке дома для престарелых — это частный сектор, хороший бизнес, который работает лучше, чем государственный сектор. Но у нас нет такой сети. Были попытки, но они проваливались. Существует VIP-группа домов для престарелых, но это все стоит очень дорого: 100–140 тысяч в месяц на старика, мало кто может себе это позволить. Есть дома дешевле, они стоят около 30 тысяч в месяц, но их мало, а стариков много. Очереди, чтобы попасть туда, просто огромные. Все только говорят об этой проблеме, но никто ничего не делает.

Российская старость — это социальная смерть. Старик просто не существует в России, социально он абсолютно мертв. Он не имеет возможности развития, потому что старается выжить. Кроме того, Россия — страна с огромным количеством барьеров, начиная с тротуаров без пандусов и заканчивая отсутствием лифтов в метро. Климат у нас тоже своеобразный, пожилому человеку сложно в нем жить. Российские дома для престарелых в массе своей богадельня в прямом смысле этого слова, с ужасными столовыми, плохими кроватями, старым бельем и едва работающим отоплением. Я не думаю, что там закупают хорошие продукты, хотя это очень важно для пожилых. Подобные учреждения в Европе и Америке выглядят совершенно иначе.

На Западе существует три основных вида домов для престарелых. Первый — это отдельное жилье, но с созданием определенного сообщества, где все устроено удобно для пожилого человека (магазины, медицинская помощь, места для прогулок и т.п.). Затем дома, где пожилой человек живет в отдельной комнате в комфортных условиях — и при необходимости рядом есть врачи, трехразовое питание и любая помощь, если она нужна. И наконец, дома, где пожилым людям требуется круглосуточный уход. Это случаи людей, страдающих деменцией, болезнью Альцгеймера и тяжелой формой инвалидности. Такие дома (за исключением последнего) могут быть очень комфортными и приятными. Но, конечно, это по-прежнему оставляет пожилых людей в изоляции.

О наших стариках

Российские старики — это травмированные люди, прошедшие войну или голодное детство. Мы видим много пожилых людей, которые ездят в метро, проводят дни в поликлиниках. Нам кажется, что им просто нечего делать, нас это раздражает. Но чем им себя занять? Таким образом они принимают участие в социальной жизни, пытаются не выпасть из того, что происходит в городе каждый день. Нас это раздражает, но это не должно нас раздражать: мы сами в этом виноваты, мы ничего не делаем, не создаем никаких мест, куда они могли бы ходить, чтобы хорошо провести время. Старость — это одиночество: больше половины пожилых людей живут одни. Они садятся на лавочки у подъезда и пытаются коммуницировать. Но этой коммуникации никто не хочет, и они становятся агрессивными, могут ткнуть в тебя палкой, запрашивая негативное внимание, — такая вот детская реакция.

По индексу счастливой старости мы на 65-м (из 96) месте. В России уровень старческой агрессии выше, чем в Европе, потому что экономически мы живем хуже — этим объясняется практически все. Я не видела агрессивных стариков в Европе — они в целом довольны своей жизнью. Для них много всего придумывается: их учат работать с компьютерами, предлагают игры, которые улучшают слух, внимание и память. Их сводят с детьми, фотографируют, о них беспокоятся — и они это чувствуют. Наши старики более пессимистичны: они считают, что государство о них не заботится, не выплачивает достаточное количество денег. Пожилой человек в России думает, что его никто не видит, и он в этом прав. В Европе все гораздо лучше: города приспособлены для старых людей, есть специальные тротуары, пандусы, лифты, везде доброжелательное отношение. В России о старике говорят примерно так же, как о человеке с шизофренией.

Важно создавать культуру старости. Все мы будем стариками однажды, пожилой человек — это не только наше прошлое, это еще и будущее. Я думаю, что во многом агрессивное отношение к старым людям в России связано с тем, что нам стыдно за то, в каком положении они живут, мы боимся, что это тоже нас ждет. Вы же не хотите сидеть на лавке у подъезда? А может быть, вам это предстоит.

О том, когда стоит выходить на пенсию

Что нужно делать, чтобы быть здоровым и счастливым стариком? Заниматься спортом, откладывать деньги, постоянно развиваться: тогда риск старческих заболеваний снижается. Нет ничего плохого в том, чтобы работать до тех пор, пока можешь это делать. У нас принято работать дольше, чем в Европе: конечно, часто это вынужденная необходимость, но, с другой стороны, уход на пенсию — большой стресс, не все пожилые люди с этим справляются. В Европе после определенного возраста ты просто можешь не иметь выбора, должен будешь уйти, а у нас, если ты остаешься нужным, то твой возраст никого не смутит. Моей бабушке 80 лет, и она до сих пор работает. В Европе я таких не видела — только 5% людей после 60 лет там продолжают работать.

Медицина идет вперед, старый человек живет дольше, и он хочет быть активным во всех областях. Сексуальность, конечно, по-прежнему сложная тема, а у нас в старом возрасте это кажется каким-то нонсенсом. Обсуждать старческую сексуальность мы явно пока не готовы — хотя выходят разнообразные книги на эту тему, проводятся исследования. Например, было показано, что вылеченные болезни (любые перенесенные операции, рак или астма) в большинстве случаев никак не влияют на сексуальную жизнь, а влияют на нее отношения с партнером, желание партнера, частота мастурбации, восприятие собственного тела, отношение к сексу и подверженность оценке общества.

Огромное количество старых людей — это серьезная экономическая проблема. Мы стали жить дольше, рождаемость падает, а население стремительно стареет: если в 1980 году в мире было около 378 миллионов человек старше шестидесяти лет, в 2010-м — 760 миллионов, то к 2050 году их будет два миллиарда. Мир к этому не готов, нужно срочно что-то придумывать, чтобы все эти люди смогли сами себя обеспечить. В Китае и Японии сейчас очень распространена такая практика: старых людей стали прикреплять к детям, они забирают ребят детских садов, проводят с ними время, играют. Они не получают зарплату, но получают бонус к пенсии, и главное — они заняты. По экономическим причинам пенсионный возраст будет подниматься, он уже поднимается, и это сильно изменит понимание старости. Сейчас 60–65 лет — это общепринятое начало пенсионного возраста. Вообще, классификация старческого возраста нужна только для определения пенсионного возраста. В остальном, мне кажется, она не имеет смысла.

Об искусстве и культуре старости

Искусство — хороший ход, чтобы сделать старость видной и заметной: сейчас появилось много художественных проектов, героями которых становятся пожилые люди. С другой стороны, это вполне себе распространенный способ получить грант на тот или иной художественный проект: щенки, дети и старые люди — все мы на них реагируем. Но я не думаю, что это плохо в моральном или этическом плане: мы сейчас в таком положении, что выбирать не приходится. Если это поможет заострить внимание на проблемах старости — окей, почему нет.

Помимо Венского университета, я работаю в Оксфорде над проектом про взаимодействие одиноких стариков и усыновленных детей. В Европе нет сиротских домов. Сиротский дом — это атавизм. В большинстве случаев это очень страшно, самая настоящая зона. Даже в Индии сиротский дом, который я видела, был лучше российского: вместе живет всего 15 детей, семейный стиль воспитания, все дети получают внимание. Нет агрессивных или злых детей, им не нужно бороться за внимание друг с другом. В Северной и Центральной Европе сиротских домов не осталось, они исчезают и в Восточной Европе. Сейчас идет реорганизация системы: детям-сиротам находят новые семьи. Я решила попробовать посмотреть, что будет, если усыновленные дети будут общаться с одинокими стариками — они тоже пережили одиночество и травму. Еще в Лондоне есть галерея, которая активно сотрудничает с Институтом старения, приводит старых людей на экскурсии. Первое, что они сделали, — купили специальные стулья для пожилых людей: иначе они не могли бы сидеть на скамейках без подлокотников и спинок. В этой галерее проводятся не только экскурсии, но и мастер-классы — старики рисуют и лепят, работают с картинами, узнают что-то новое, знакомятся и общаются, могут что-то рассказать. Вот там я буду делать общие мастер-классы для дошкольников и пожилых людей.

Самое страшное, что может пережить старый человек, когда остается один, — это ощущение, у него огромная жизнь за плечами, которую он не может никому передать, ему некому о ней рассказать. Это смерть при жизни без надежды на бессмертие. Это может привести человека в отчаяние. Когда же ты можешь передать свою историю, особенно маленькому человеку, который жить только начинает, появляется иллюзия бессмертия. И не страшно умирать. И жить тоже не страшно.

Советские граждане на заслуженном отдыхе не чувствовали себя изгоями в собственной стране




В середине июля 1956 года, как принято считать, в СССР ввели всеобщее пенсионное обеспечение. Но советскую пенсионную реформу с нынешней не сравнить. Пенсия в тот период рассчитывалась так. Если средняя заработная плата в рублях была до 50 рублей в месяц, то пенсия составляла 85% от зарплаты — 40 рублей. Если зарплата была 50 — 60 рублей в месяц, то пенсия составляла 75% от оклада — 42,5 рубля. Если зарплата была 60 — 80 рублей, то пенсия составляла 65% от утраченного дохода, то есть 45 рублей. В том случае, когда человек зарабатывал больше 100 рублей, то ему было положено содержание в размере 50% от заработка или 55 рублей.

Причем размеры пенсий советской элиты не были запредельными. В 1980-х члены Политбюро получали 500 рублей, кандидаты — 400, секретари ЦК -300 рублей. Для сравнения, военные пенсионеры ы СССР получали немногим меньше. Например, полковнику выплачивалась пенсия в размере 250 рублей, высшему звену — 300 и выше. Наконец, вполне «партийные» пенсии были у работников науки. За академические звания полагалось дополнение не только к зарплате, но и к пенсии в размере 500 рублей.

Пенсия по инвалидности начислялась в зависимости от категорий: травма на производстве или профессиональное заболевание — 110% от зарплаты для I группы, 100% для II группы, 65% для III группы. Общее заболевание — I группа 100%, II — 90%, III — 45%.

А вот какими были пенсии простых советских граждан без всяких дополнительных пенсионных реформ. Для тех, кто не выработал трудовой стаж, назначалось минимальное пособие 34 рубля. Максимальная пенсия, при условии высокой заработной платы и необходимого стажа, накануне развала СССР составляла 132 рубля.

Дополнительно существовали надбавки за непрерывный стаж работы: за непрерывную работу на одном предприятии в течение 15 лет — 10%, за общий трудовой стаж 35 лет мужчинам и 30 женщинам — 10%, за непрерывную работу на одном месте в течение 25 лет при общем стаже 35−20%.

Что важно, пенсию по желанию граждан можно было рассчитать по последнему году работы, либо за любые пять лет предыдущего стажа.

В результате, рядовой советский гражданин вполне мог рассчитывать на пенсию до 150 рублей в месяц. Именно поэтому на советскую пенсию можно было безбедно жить и не ждать блага от новой пенсионной реформы.

Заметим, в СССР в 1932 году Центральный совет социального страхования, с подачи Иосифа Сталина, установил коэффициент замещения (отношение средней пенсии к средней зарплате) 50% для большинства отраслей советской экономики. Грубо говоря, было принято решение: пенсия должна быть равна половине должностного оклада.

А что происходит сейчас? По данным Росстата, по итогам 2018 года коэффициент замещения составил 32,8%. Рекордным в новейшее время соотношение было в январе 2017-го: тогда благодаря единовременной денежной выплате в размере 5 тыс. руб. коэффициент заметно подскочил. Но потом все вернулась на круги своя: в январе 2019-го отношение стало 34%. Пенсионная реформа тоже ничего не даст.

Для власти такие цифры тем более неприятны, что в 2018-м Россия — после многолетних проволочек — ратифицировала 102-я конвенцию Международной организации труда (МОТ) по нормам социального обеспечения. Это означает, что мы должны поднять размер пенсии до 40% утраченного заработка. И чрезвычайно сомнительно, что к 2024 году обещанная Владимиром Путиным пенсия в 20 тысяч будет соответствовать этому критерию. Пенсионная реформа приведет к еще большему обнищанию.

— В СССР в 1980-е коэффициент замещения значительно превышал 40% (норматив, установленный МОТ, — «СП»), — отмечает доктор экономических наук, независимый эксперт по социальной политике Андрей Гудков. — Приведу некоторые данные по пенсиям РСФСР. Замечу, что я лично рассчитывал коэффициент замещения, пользуясь сборником «Народное хозяйство РСФСР», изданным Госкомстатом СССР в 1990 году. Итак, в 1980 году коэффициент замещения средней пенсией среднего заработка был 37%, в 1985 — 41%, в 1987 — 40,7%. Потом в СССР началась инфляция. В 1988-м коэффициент снизился до 38%, в 1989-м — до 37,5%.

Однако глубокий непрофессионализм — считать, что благосостояние пенсионера в СССР исключительно пенсией определялось. Например, нынешние либералы не понимают советскую пенсионную систему. В которой, помимо собственно пенсии, были еще льготы и выплаты из общественных фондов потребления.

Так вот советские пенсионеры, сохранившие связь со своим предприятием, эти выплаты и льготы получали. И на предприятии, и в районе, а некоторые — на союзном уровне, если у них была персональная пенсия.

«СП»: — Как это выглядело в цифрах?

— Вот цифры — округленно — по выплатам из фондов общественного потребления в год. 1980 год — 500 рублей на человека, 1985 — 600 рублей, 1986 — 620 рублей, 1987 — 640 рублей, 1988 — 700 рублей, 1989 — 760 рублей.

При этом пенсионеры часто получали льготы из общественных фондов потребления даже в большем объеме, чем работающие. Пенсионеру чаще давали санаторно-курортную путевку, его внукам чаще давали путевку в пионерлагеря. Пенсионер чаще мог пользоваться заводским столом заказов, для них были специальные магазины типа «Ветеран». Наконец, у пенсионера могла быть льготная запись на получение дачного участка.

Словом, общественные фонды потребления в СССР давали существенную прибавку — и к пенсиям, и к зарплатам. Чтобы вы представляли, о чем речь, назову и цифры по зарплатам.

1980 год — 178 рублей, 1985 — 201 рубль, 1986 — 207 рублей, 1988 — 216 рублей, 1988 — 235 рублей, 1989 — 260 рублей. Это средняя зарплата по народному хозяйству РСФСР.

А вот пенсии по возрасту: 1980 — 65 рублей, 1985 — 83 рубля, 1986 — 85 рублей, 1987 — 88 рубле, 1988 — 90 рублей, 1989 — 100 рублей.

«СП»: — Что получается в сравнении зарплат, пенсий и дополнительных выплат?

— Возьмем 1989 год. Зарплата — 260 рублей. Пенсия — 100 рублей, плюс почти 70 рублей из общественных фондов потребления. Ну и как вам такое сравнение, разве это плохо?

Добавьте, что советская экономика была экономикой очереди. То есть, было все — но не всегда, не для всех, и не сразу. Вот это «не сразу» и говорило: прежде чем что-то получить, сперва отстой очередь.

Так вот, пенсионер, имея свободное время, имел большое развлечение — он шел в очередь. Но для него очередь была льготная — по ветеранскому удостоверению. Поэтому пенсионер в советское время очень часто был кормильцем семьи. Он, может быть, немножко меньше получал денег, но имел больше возможностей превратить эти деньги в товар.

Этот факт — что пенсионеры в СССР имели прибавку из фондов общественного потребления — нынешними либералами часто замалчивается. Как и факт, что пенсионеры и ветераны имели преимущественный доступ к этим фондам — им как бы компенсировали отсутствие зарплаты.

Плюс, у них было право на работу. Но с одним условием: денежная пенсия, плюс зарплата, не должны были превышать 200−220 рублей.

«СП»: — Пенсионная система в СССР была преемником дореволюционной системы?

— Нет, так сказать нельзя. Дореволюционная пенсионная система — это эмитарные кассы, которые очень выборочно обслуживали население, и касались, в основном, служащих госорганов.

Советская пенсионная система с 1933 года была отраслевая — вводилась в промышленности, но только в ведущих отраслях. Плюс среди чиновничества. А с 1956 года она была распространена на всю промышленность. Но на сельское хозяйство пенсионная система была распространена только в начале 1960-х Никитой Хрущевым.

Так что нельзя говорить, что в 1956-м пенсионная система в СССР стала всеобщей — сельское население тогда составляло 50% от всего населения страны. Но эта система, бесспорно, была более справедливой, чем нынешняя.

— Пенсий, которые получали пенсионеры в СССР, вполне хватало на нормальную жизнь, — говорит декан факультета социологии и политологии финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов. — Даже минимальной пенсии в 50−60 рублей хватало, чтобы человек не просто не голодал, но и мог время от времени позволить себе некоторые бонусы. «Полная» же советская пенсия вполне была сопоставима со средней зарплатой в стране. А некоторые — например, военные — получали очень большие пенсии, и считались людьми вполне обеспеченными — по советским меркам.

Так что нынешняя пенсия — даже если брать ее лучший, московский вариант, — до советской никак не дотягивает. Ни с точки зрения социального обеспечения, ни с точки зрения благополучия.

Читайте новости «Свободной Прессы» в Google.News и Яндекс.Новостях, а так же подписывайтесь на наши каналы в Яндекс.Дзен, Telegram и MediaMetrics.

Сотрудники ПФР предрекают фатальные изменения правил выплат старикам

Без срочных мер соотношение выплат по возрасту к зарплатам грозит снизиться до 15%

Новый кабмин в смысле решения проблем пенсий оказывается еще слабее предыдщего









Вместе с пенсионным возрастом на горизонте обычно неизбежно возникает вопрос — «уходить или пополнить ряды работающих пенсионеров?» Психолог Мария Меркулова рассказывает, чем опасен стереотип «отдохну на пенсии» и как продлить молодость, если вы все же решили отправиться на покой.

Оксана Морозова, АиФ.ru: Мария, иногда человек с нетерпением ждет выхода на пенсию, а когда получают желаемое, быстро стареет и начинает терять здоровье. Почему так происходит?

Мария Меркулова: Многим кажется, что после получения пенсионного удостоверения наступит светлое будущее, и можно будет делать то, что хочется, а не то, что нужно. Но за много лет постойной деятельности, мы привыкаем жить согласно определенному режиму и графику, которые были продиктованы работой. С выходом на пенсию необходимо самим организовывать распорядок дня. На практике выясняется, что далеко не каждый умеет это делать. Когда вы работаете, у вас есть четкое понимание, чем вы займетесь завтра, послезавтра и т.д., а на пенсии его еще нужно сформировать. Естественно, это может выбивать из колеи и даже влиять на здоровье.


— Есть мнение, что чем дольше человек работает, тем дольше остается молодым, насколько оно верно?

— Верно, и эту версию легко можно доказать. Когда мы работаем, то каждый день ставим перед собой новые задачи, постоянно решаем какие-то вопросы, запоминаем что-то, концентрируем внимание на определенных вещах. Интеллект, в том числе и эмоциональный, продолжает развиваться. Психические функции (внимание, мышление, речь) находятся в постоянном тонусе. Это очень важно, если вы хотите отложить свою встречу с болезнью Альцгеймера.

Кроме того, на работе всегда есть возможность учиться чему-нибудь новому. Я имею в виду не только повышение квалификации, но и обучение каким-то новым навыкам. Посмотрите на современные школы, за счет того, что практически во всех из них ввели электронные дневники, даже учителя в возрасте умеют пользоваться компьютерами. Обучение прекрасно сохраняет молодость ума.

— Далеко не все люди пенсионного возраста работают в школах и их деятельность связана с интеллектуальным трудом. Имеет ли смысл держаться за такую работу?

— В первую очередь нужно обращать внимание на условия труда. Они должны быть хорошими: никаких ночных смен и стрессов! Если вы спасатель, пожарный, авиадиспетчер, сотрудник реанимации или скорой помощи, конечно, лучше найти для себя более спокойный вариант. Также важно учитывать обстановку в коллективе. Вряд ли стоит держаться за место, на котором вас открытым текстом призывают выйти на пенсию. Здоровья это точно не прибавит.


— Я не очень понимаю, как работа охранником или уборщицей может положительно влиять на самочувствие пенсионера, ведь это довольно монотонный, не требующий какой-то сильной умственной деятельности труд.

— Не соглашусь с вами. У тех же уборщиц может быть обучение работе с новым аппаратом. Даже такие мелочи полезны для мозга. Что касается уборки в целом — это вообще очень хорошая вещь. Почему в достаточно зрелом возрасте люди часто устраиваются в различные клининговые компании? Там вы сразу видите результат своего труда, это невероятно полезно для психики. По этой же причине у представителей тех профессий, которые делают что-то своими руками, очень маленький процент ухода в депрессию.

Вы обращали внимание на то, что мы всегда начинаем убираться, когда у нас что-нибудь не так идет в жизни, возникают какие-то проблемы? Это неспроста, таким образом человек пытается навести порядок в своих делах. Когда мы убираемся в квартире и видим результат, создается ощущение, что так же можно сделать и в других областях жизни.

Любая профессия может тонизировать. Просто при этом удовлетворяются разные потребности: у кого-то финансовые, у кого-то эмоциональные, у кого-то умственные и т.д.


— Если вам все же пришлось распрощаться с работой, выйдя на пенсию, как поддержать свое здоровье и бодрость духа?

— Во-первых, у вас обязательно должен быть режим дня, с четким временем подъема, который вы не будете нарушать, даже если засидитесь допоздна. Во-вторых, всегда оставайтесь в гуще событий, получайте новые эмоции — общайтесь с другими людьми. Хорошо, если компанию вам составит молодежь, это точно уменьшит ваш психологический возраст. Ищите курсы, клубы по интересам, где можно найти интересных собеседников. Третья составляющая: занимайтесь спортом. Не надо стремиться к каким-то олимпийским результатам, достаточно 3 раз в неделю, минимум по 20 минут. Ну и конечно тренируйте память: изучайте языки, учите наизусть стихи и посещайте интересующие вас лекции. Только от нас самих зависит — встречать старость или оставаться в здравом уме и твердой памяти.

О последствиях долгого затворничества для пожилых людей рассказывает геронтолог Владимир Анисимов.


Коронавирус уходит, но обещает вернуться. К осени ВОЗ пророчит новую волну пандемии. А за ней, быть может, придет еще одна, и следом — нашествие новых вирусов.

О том, как в посткоронакризисном мире смогут жить пожилые люди, которых во время «самоизоляции» фактически посадили под домашний арест, в интервью «Росбалту» рассуждает онколог, геронтолог, президент Геронтологического общества при Российской Академии наук, член-корреспондент РАН, профессор Владимир Анисимов.

— Владимир Николаевич, пожилым людям теперь все время придется быть начеку? Во время нынешней пандемии им было невозможно даже выйти из дома…

— Почему невозможно? Эта опасность была преувеличена. Гораздо вреднее — сидеть взаперти, страшась высунуть нос за дверь и встретиться с родными и близкими.

— Так ли страшна изоляция для старшего поколения?

— Страшна — и даже очень. В изоляции здоровье может резко ухудшиться. При ограничении двигательной активности развивается гиподинамия — нарушение функций организма (опорно-двигательного аппарата, кровообращения, дыхания, пищеварения и т. д.) Она убивает пожилых людей гораздо быстрее, чем молодых, потому что у стариков и так имеется множество нарушений — потеря мышечной массы, груз болезней и прочее. Если пожилой человек не получает достаточной физической нагрузки, он быстро угасает. Прибавьте сюда нарушения сердечно-сосудистой системы — из-за отсутствия той же нагрузки.

Кроме того, пока сидишь дома, больше ешь. Из-за этого может возникнуть сахарный диабет, при котором советуют много ходить, а взаперти это нереально. Плюс одиночество и не лучшее психологическое состояние — люди оказались запуганы. От такого стресса и затворничества они могут впасть в депрессию, со всеми вытекающими последствиями.

Для пожилого человека в изоляции повышается вероятность умереть не от злополучного вируса, а по другой причине — например, от почечной недостаточности или пневмонии, которая вызвана вынужденной неподвижностью… В итоге смертность в заточении у пожилых людей существенно увеличивается. При этом на фоне борьбы с пандемией они не получали плановой медицинской помощи, в том числе хирургической. Заставлять сидеть в четырех стенах — это медленное удушение, убийство пожилого человека.

— Инициаторы «ограничительных мер» утверждали, что делали это для блага и здоровья старшего поколения…

— Запрещали люди достаточно молодые, которые на себе еще не прочувствовали «прелестей» пожилого возраста.

— Чего в запретах и указах властей было больше — заботы о пожилых или о себе?

— В первую очередь, о себе. Чиновник обязан принять меры. Но он, как правило, не знает действительных нужд пожилых людей, у него доходы другие, нежели у пенсионера.

— Изоляция может регулярно повторяться из-за возвращения коронавируса и возникновения новых пандемий. Как это скажется на старшем поколении?

— Трагично. Пойдут самоубийства, усилится семейное насилие. Пожилые будут чувствовать себя ненужными. А старику важно, чтобы он был востребован. Известно, что мужчина, которого в 65 лет вышибают с работы, быстро погибает. Тогда как в этом возрасте у людей, особенно образованных, вполне высокий интеллектуальный потенциал. Это опыт, знания. По понятиям геронтологии пожилые — не обуза, а ресурс. В отличие от молодежи, специалисты старшего возраста обладают опытом и знаниями, которые позволяют им быть инициаторами и руководителями различных проектов. Чем дольше остаются в строю наши старейшины, тем успешнее развиваются наука и технологии. Знаю немало людей, которые активно работают, хотя им уже за 80. Есть такие ученые и у нас в институте. Они не руководят лабораториями, но свой опыт и знания передают другим сотрудникам, пишут статьи, книги. На Западе — скажем, в Германии — в 65 лет ученого в обязательном порядке отправляют на пенсию. Он не может занимать руководящую должность, но ему оставляют кабинет, лаборантов, компьютер, он может быть консультантом на кафедре или в НИИ.

И вообще, человек должен трудиться, пока может. Как известно, любимое дело поддерживает интерес к жизни. И чем дольше человек трудится, тем дольше живет. В этом смысле старения нет: пока мы работаем, мы духом молоды.

Востребованность — это главный стимул жить. Геронтологи знают, что надо продлевать не жизнь вообще, а трудоспособность и интерес к происходящему. Смысл тут не в отодвигании границы жизни, а в том, чтобы человек как можно дольше чувствовал себя не дряхлым, полным сил. В этом и заключается идея активного долголетия.

Опять же, не секрет, что главное в продлении личной молодости — образ жизни, моральный настрой и воля. Многие пожилые люди живут активно исключительно на силе воли, и это помогает им сохранять бодрость тела и духа. Например, оптимизм как качество характера меняет в организме ключевые настройки: устойчивость к болезням, адаптацию к изменениям окружающей среды, переменам психологического и экономического климата. Известно, что оптимисты и гедонисты живут дольше.

А теперь представьте, какой оптимизм и настрой на долгую счастливую жизнь у пожилого человека, которого фактически посадили под домашний арест, лишили возможности видеться с родными и близкими, работать, участвовать в общественной жизни — да к тому же запугали вирусом, деморализовали и оставили без нормального медицинского обслуживания.

— Считается, что переболевшие ковидом приобретают иммунитет. Поэтому к обязательному пакету документов уже в ближайшее время может прибавиться «паспорт иммунитета». В Европе планируют, что это позволит выздоровевшим людям вернуться к нормальной жизни до снятия общих ограничений. Как вы к этому относитесь?

— Негативно. С «паспортами иммунитета» человечество разделится на «чистых» и «нечистых» в самом буквальном смысле. Такое уже бывало в истории… «Чистым» будет принадлежать весь мир, они в первую очередь будут получать работу. Взять сотрудника с «паспортом иммунитета» для работодателя будет гораздо выгоднее, чем того, кто еще может заболеть. Как еще недавно в вакансиях писали требования к соискателю — «мужчина, до 40 лет», так через несколько месяцев может появиться дополнительная формулировка «с иммунитетом к коронавирусу». И человеку в возрасте 65+ трудоустроиться станет практически нереально, поскольку пожилые люди часто имеют «возрастной иммунодефицит», проявляющийся в высокой предрасположенности к инфекционным и другим заболеваниям.

Более того, правительства даже развитых стран, трезво оценив расходы на борьбу с коронавирусом, могут «забыть» отменить ограничения для «группы риска». Ведь вместо того, чтобы три—четыре недели спасать в реанимации с привлечением нескольких смен врачей какого-нибудь 70-летнего гражданина, гораздо проще и дешевле запретить ему находиться в общественных местах. Пожилой человек тут конкурирует за койко-место с молодыми. И получается, что бороться за его жизнь, как это ни цинично звучит, смысла нет.

По этой же причине, скажем, можно определить часы в магазинах, где он сможет покупать продукты, или даже бесплатно доставлять ему их до двери. А тех, кто не захочет сидеть в своих городских квартирах, можно будет вывезти в полностью стерильные дома престарелых или еще какие-нибудь рекреационные зоны для стариков. Причем исключительно с гуманными целями…

По сути, это новшество — дискриминация по возрастному признаку, эйджизм. Применительно к пандемии эйджизм может проявлять себя в попытках заподозрить людей пожилого возраста в качестве главных распространителей заболевания. Хотя старики в этом смысле ничуть не опаснее молодых.

Также есть мнение, что, отказавшись от гуманного отношения к людям, нуждающимся в особом отношении и защите, мы в итоге можем вступить на путь, ведущий к геноциду. Конвенция ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него определяет одну из форм геноцида как «предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее». Рассуждения о «вторичности» нужд пациентов пожилого возраста с коронавирусной инфекцией сегодня встречаются в том числе и в странах Европы.

— Имеют ли право медики отказывать пожилым людям в помощи на том основании, что идет борьба с коронавирусом — мол, в поликлиники и больницы вам нельзя?

— Конечно, не имеют. Это бесчеловечно. Наш институт онкологии в Песочном тоже планировали превратить в инфекционную больницу — к счастью, до этого не дошло, удалось отстоять… Представьте, сколько пожилых людей за время борьбы с пандемией вовремя не получили квалифицированной помощи? Сколько из них непоправимо ухудшили свое здоровье и умерли — хотя, если бы не «борьба с коронавирусом», они могли бы жить? Это будет на совести тех людей, которые принимали такие решения. Оправдания этому нет.

— Вправе ли вообще государство, объясняя это заботой о жизни и здоровье граждан, фактически сажать их под домашний арест?

— Нет, я думаю, что это произвол и нарушение прав человека.

— Даже после отмены «коронавирусных» запретов многие пожилые люди будут бояться выйти на улицу. Страх может оказаться большей угрозой, чем вирус?

— Разумеется. Пожилых людей запугали и деморализовали. Что сделала власть, чтобы утешить их, ободрить, поддержать — или хотя бы просто объяснить им все по-человечески, а не языком армейского устава или распорядка тюремной зоны? Я думаю, что власти еще сами полностью не осознали, к чему могут привести скоропалительные и не до конца продуманные решения. А когда спохватятся — недосчитаются слишком многого. И многих.

Немало тут делается от человеческой глупости и неправильных мер. Одинаково неправы те, кто отказывается от всякой защиты от вируса — и те, кто ставит это на уровень тюремного режима. Крайности сходятся в своих негативных проявлениях.

— Но с другой стороны, пандемия пока не закончилась, риск здоровью и жизни остается. Что же делать?

— Нужно объяснить пожилому человеку, что он имеет право выбора. Если объяснить разумные меры безопасности, он будет более аккуратно исполнять их. Я вижу это по соседям своего дома, по друзьям пожилого возраста. Старые люди, как правило, достаточно дисциплинированы и ответственны.

Вдумайтесь: какие могут быть графики для пожилого человека, у которого куча болячек? Он ходит, когда может, а не когда ему позволено. А превращать жизнь в тюрьму — на полчаса дважды в неделю кружком прогуляться по двору — как минимум негуманно. И эти полтора-два метра «социальной дистанции» — правило, которое хорошо для армии.

И еще о правах. Так называемый «возраст дожития» у нас не такой уж большой. И каждый имеет право распорядиться этим временем самостоятельно. Кроме того, человек к 65-ти годам может быть здоровее молодых. И он должен сам решить, работать ему или сидеть дома. А ему ставят жесткие условия, штрафуют. Перед ним закрыты парки и скверы. Людям надо гулять, давать себе посильную нагрузку. Далеко не каждый может позволить себе домашний тренажер.

Надо дать возможность пожилым заниматься тем, чем они хотят, и тогда, когда хотят. Они сами решат, ходить им на прогулки или нет, видеть ли родственников, воспитывать ли внуков. Пожилые люди, как правило, внимательнее отностятся к своему здоровью, чем молодежь. И если плохо себя чувствуют, то не пойдут лишний раз на улицу, а если надо выйти, при необходимости сами наденут маску.

Жаль, конечно, что для пожилых все повернулось именно так. До пандемии геронтологи боролись за активное долголетие. Выросшая продолжительность жизни еще недавно позволяла оставаться в условном статусе «молодого человека» вплоть до 60 лет, хотя и с большими натяжками и подтяжками. Фитнес, здоровое питание, деньги, отличная медицина позволяли вести абсолютно полноценную жизнь миллионам стариков. Теперь же люди старше 65 лет могут фактически превратиться в отверженных.

Но опасно забывать, что мы в долгу перед каждым уходящим поколением. Государство наше и до недавних пор не очень гуманно относилось к пожилым. Когда-то бывший министр здравоохранения даже заявила, что «у нас количество людей, которые находятся за границей пенсионного возраста, тоже, к сожалению, растет»… Этот бумеранг может вернуться — к каждому, кто еще не дожил до 65-ти. И к обществу, которое, отказавшись от своих стариков, может потерять себя.

Читайте также: