Кто будет кормить пенсионеров

Последнее время муссируются разговоры о грядущем повышении пенсионного возраста.

Затея оправдывается тем, что, дескать, это неизбежная вынужденная мера. Потому что пенсионеров много, а денег в бюджете на всех уже не хватает. И, кроме того, пенсионный возраст повышают во всех странах (так почему бы и нам тоже…).

На самом деле, всё это лукавые оправдания. И ниже выясним почему.

Ложное утверждение: работающие кормят пенсионеров

«Работающие кормят пенсионеров» — это ложное утверждение, которое часто звучит из уст сторонников ужесточения пенсионных условий (вроде пресловутого повышения пенсионного возраста) и внедрения в пенсионную систему всевозможных реформаторских схем (вроде кардинального изменения правил и порядка формирования пенсий каждые несколько лет), во время проведения которых можно славно половить рыбку в мутной воде больших изменений и заработать.

Для доверчивой публики картина появления пенсий рисуется следующим образом. Работающие по найму граждане часть своей расчётной зарплаты отчисляют на пополнение пенсионного и иных фондов (относятся эти выплаты прямо на зарплату или их осуществляет работодатель от своего имени, основываясь на величине зарплат работников, — не важно, это в любом случае изымаемая часть той доли созданной рабочим прибавочной стоимости, которая идёт на оплату его рабочей силы).

Полученные таким образом деньги, плюс находящиеся в распоряжении пенсионного фонда сбережения, якобы, идут на выплату пенсий нынешним пенсионерам. Получается, что работающие кормят пенсионеров (тех, кто в силу возраста уже не может работать). Пенсионеры изображаются обузой.

Следствием такого представления порядка вещей является кажущаяся прямая зависимость между работающими и вышедшими на пенсию. Чем меньше работающих, чем ниже их доходы, тем меньше средств для существования пенсионеров. Чем больше пенсионеров, тем выше нагрузка на работающих.

В этой модели пенсионеры представляются обременением. Они в болезненном вопросе денег прямо противопоставляются труженикам (происходит, как бы, сознательное социальное стравливание). Посему пенсионеры должны постоянно ощущать вину за своё недостойное поведение («паразитическое существование») и за наглое желание иметь более высокую пенсию. А работающие, следуя собственным интересам, должны мечтать сбросить всех пенсионеров-нахлебников в пропасть на острые колья, чтобы вздохнуть свободно от непомерных поборов в фонды и бюджеты.

Эта расхожая модель, широко применяемая для агитации, — ложна и не имеет ничего общего с реальным механизмом формирования пенсий.

Реальное положение вещей: пенсионер кормит и себя и кое-кого сверху

Правда же заключается в том, что пенсионер (за отдельными не многочисленными исключениями) кормит сам себя. В течение всей трудовой жизни работающий человек отчисляет немалую долю произведённой им стоимости, пропорциональную его зарплате, в пенсионный и иные фонды. Эти отчисления попадают в управление государства, которое в течение многих лет распоряжается ими и, после прекращения данным работником его активной трудовой деятельности, обязуется поддерживать его жизненными средствами из этого накопленного фонда.

Пенсия — это не дар государства работнику, это его отложенное потребление.

И это вовсе не символические деньги. На обязательное пенсионное страхование отчисляется сумма в 22 % от чистой зарплаты (ещё порядка 8 % идёт в другие фонды). Если бы каждый работник имел возможность с каждой своей зарплаты откладывать столько же, сколько с него ежемесячно уходит на формирование пенсии, а эту отложенную сумму бы клал в банк, то к моменту выхода на пенсию он сколотил бы неплохой капиталец, которого при рациональном пользовании хватило бы ему на достойную жизнь в старости, а в иных случаях (в зависимости от зарплаты) можно было бы жить на один только доход с капитала. Увы, поступить так может далеко не каждый, возможности сберегать у большинства трудящихся существенно ограничены. А те, у кого есть такая возможность, часто просто не думают на такую дальнюю перспективу и поддаются соблазну потребления в настоящем.

Государство же через обязательные пенсионные сборы в течение всей трудовой жизни работника накапливает в своём распоряжении довольно крупную сумму. Эта сумма все эти долгие годы человеческой жизни не лежит мёртвым грузом в сундуке или в подвале банка, она пускается в оборот, с её помощью извлекается доход, и на неё начисляются проценты. Которые не только покрывают инфляцию, но, по хорошему, должны быть не ниже текущих ставок по банковским вкладам. И даже в этом случае в распоряжении государства остаётся полученная с этих денег прибыль, которую государство потом присваивает и использует по своему усмотрению.

Нужно понимать, что государство, выступая в качестве посредника и гаранта в сфере пенсионного обеспечения, на самых льготных условиях пользуется огромными деньгами рабочих (будущих пенсионеров). Эти условия лучше тех, под которые коммерческие банки привлекают вкладчиков. И такие объёмы средств, какие в принудительном порядке на регулярной основе агрегируют пенсионные фонды, банкам и не снились.

Конечно, помимо исправных плательщиков пенсионных взносов есть ещё и те, кто официально, в чистую работал мало или не работал совсем (получал зарплату в конвертах или даже был тунеядцем), и взносов не платил. Но какие-то базовые пенсионные выплаты на жизнь в старости (точнее на доживание) получать всё равно будет (общество пока не дошло до такого состояния, чтобы убивать социально незащищённых, по крайней мере в открытую). Однако, число таких случаев по сравнению с исправно платящими взносы заведомо мало (если, конечно, не загонять шоковыми реформами и драконовскими налогами всю экономику в тень). Кроме того, далеко не все добросовестные плательщики в силу разных причин (это и болезни, и несчастные случаи и т. п.) успевают воспользоваться своими накопленными пенсионными сбережениями. Поэтому соотношение выходящих на пенсию относительно того же поколения как плательщиков обычно не растёт. Наоборот, в статус пенсионеров в итоге переходит меньше работников, чем их могло бы быть, если бы до пенсионного возраста или до каких-то значимых сроков после него доживали все.

Поэтому, когда очередной реформатор или госчиновник или либеральный стратег начинает рассказывать, что денег в пенсионном фонде нет, что их все съела инфляция, что «вдруг» стало слишком много пенсионеров, а работающим уже не под силу их кормить, и т. д., — он либо откровенно лжёт, либо управляли деньгами неэффективно (перенаправляя доход от них в чей-то карман), либо их просто и без обиняков украли (например, придумав накопительную часть пенсии, выведя в частный инвестиционный фонд или управляющую компанию и благополучно их обанкротив с исчезновением выведенных в фонд сбережений в неизвестном направлении).

Что означает инициатива повышения пенсионного возраста

В ситуации, когда свои пенсионные сбережения формирует сам работник в течение всей своей трудовой жизни, а государство получает эти деньги в долгосрочное пользование и может ими прибыльно распоряжаться, повышение пенсионного возраста — это просто узаконенный грабёж трудового населения.

Такое повышение означает, что возраст начала выплат (возврата сбережений) приближается всё ближе к средней продолжительности жизни, а то и превышает её. Это значит, что меньше людей будут доживать до пенсии. И это же значит, что государство просто не будет возвращать им приличные накопленные средства и платить по ним те скромные проценты, на которые оно эти средства индексирует (подавая это не как плату за пользование заёмными деньгами, а как благодеяние тем, у кого оно эти деньги взяло).

Для государства это просто ещё одна удобная схема по изысканию дополнительных резервов на текущие бюджетные расходы (или, может быть, на пополнение простирающихся на пенсионные сбережения чьих-то частных аппетитов). Никакого отношения к заботе о благе пенсионеров или ныне работающих эта инициатива не имеет.

Даже если подходить к проблеме получения дополнительных резервов из пенсионных сбережений чисто по либеральным меркам: не возраст должен повышаться, а человек должен экономически мотивироваться работать дальше даже в пенсионном возрасте на условиях отложенных пенсионных выплат (повышенные ставки накопления — как плата за возрастающий риск не дожить до пенсии — и т. п.).

Академик РАМН, руководитель НИИ геронтологии Владимир Шабалин — о конфликте поколений, советских сказках, понятии «пенсионер» и отношении к старости в России

Действительно, оно чье — старичье? Судя по нашему отношению к нему, не наше, более того — просто обременительное в сегодняшней «системе координат». Сидит на шее молодых, паразитирует на государстве, не скрывает агрессивного отношения к окружающей действительности, жалуется на мизерные пенсии и дороговизну, звенит мелочью в сверкающих гипермаркетах и голосует за коммунистов. К тому же «есть мнение», что так стремительно, как того требует быстротекущее время, меняться и думать наши старики не в состоянии — возраст, знаете ли…

Все это чушь, мифы, а возрастная дискриминация — серьезная проблема, угрожающая нравственному и социальному здоровью общества. Более того, шансы на выживание народа выше там, где уважают и почитают старших, убежден Владимир Шабалин.

— Владимир Николаевич, уже давно у нас бьют тревогу в связи с демографическими проблемами. Пугают, что процент пенсионеров катастрофически увеличивается по сравнению с трудоспособным населением, и скоро некому будет их обеспечивать…

— Если государство действительно заботится о своих гражданах, оно должно создавать условия для всех желающих трудиться и приносить пользу. А у нас вместо этого толкуют о трудоспособном и нетрудоспособном возрасте. Такого понятия вообще быть не должно, потому что трудоспособность — понятие не возрастное, а сугубо личностное. Одни люди уже в молодости, а то и от рождения нетрудоспособны, другие активно и с пользой для общества работают в восемьдесят и девяносто лет. Немало молодых не соответствуют тому месту, на которое может претендовать семидесятилетний человек.

Неправильно у нас понимается само понятие «пенсионер». Во главе угла должен быть не возраст, а трудовой стаж. Скажем, при двадцатилетнем стаже независимо от возраста работник должен получать доплату — и не важно, будет он работать дальше или нет.

— В словаре Даля так и сказано: «Пенсия — это денежная доплата сверх жалованья за хорошую работу или выслугу лет».

— К сожалению, у нас это относится к немногим профессиям, и доплата совсем мизерная. Большинство же не получает ничего до так называемого пенсионного возраста, когда человека уже не спрашивают, хочет ли и способен ли он работать дальше. Есть и моральная сторона: 55-летней женщине ставят штамп: пенсия по старости. За что же ее так обижают — какая же она старая! Другое дело, что она к тому времени (а многие еще раньше!) обычно заработала себе денежную дотацию, право не работать и получать от общества возврат его долгов перед нею. А наши так называемые пенсии по старости — это большая хитрость, тем более что очень и очень многие, немало отчислив обществу, до такой пенсии просто не доживают.

— Сегодня молодые люди открыто объявляют, что не желают кормить пенсионеров — пусть работают. К сожалению, так думает большинство нынешней молодежи, не скрывая своей ненависти к «нахлебникам»…

— Ну что ж, их плохо воспитали родители, а собственного ума понять очевидное не хватает. Это миф, будто молодые кормят стариков. На самом деле наших пенсионеров никто не кормит — они и сейчас сами себя кормят. Их руками и за их счет создана вся инфраструктура, которой пользуется молодежь, в то время как старики получают лишь крохотный процент того, что отдали обществу, мизерную часть того, что внесли непосредственно в Пенсионный фонд. И получают СВОИ деньги, ничего не отнимая у молодежи, — напротив, продолжая ее обеспечивать. При этом никто не раскрывает, сколько конкретно вложило в народное хозяйство и отчислило в Пенсионный фонд, скажем, поколение детей войны. Это большая государственная тайна. Еще большая тайна — личный вклад каждого пенсионера, которому всю его жизнь за труд платили, мягко говоря, неадекватно.

В то же время многие старики — не только по желанию, но и чтобы прожить, — продолжают трудиться, обеспечивая около 4% ВВП. Это очень много по сравнению с тем, что им выплачивают пенсиями по возрасту и даже некоторыми льготами. А куда деваются накопления тех, кто до пенсии не дожил или пользовался ею всего год-другой?! Трудно сказать, что заработают к старости нынешние молодые поколения, но пока их большие и небольшие деньги выжимаются из того, что создано стариками, которым не считают нужным обеспечить так называемое «дожитие»!

Так что все разговоры о непосильной демографической нагрузке на молодежь — полная ерунда. Наоборот, старшие поколения, особенно работающие пенсионеры, до сих пор обеспечивают не только себя и своих неработающих сверстников, но и блага еще пока ничего не заработавшей для общества молодежи. И совершенно непонятно, зачем так упорно поддерживается эта сказка советских времен.

— Может быть, чтобы старики не смели требовать заслуженное, полагая, будто отнимают что-то у своих детей и внуков?

— Возможно, и так. В любом случае кому-то эта явная ложь выгодна. Ведь по-прежнему, вместо того чтобы отдавать пожилым людям долги, их унижают ненавистью или грошовым «милосердием». И вместо того чтобы развивать механизацию и автоматизацию производства, общество продолжают пугать проблемой: кто будет кормить будущих пенсионеров, когда увеличится неблагоприятное соотношение между работающими и пенсионерами? Действительно серьезная проблема, если орудиями труда будут серп и лопата. Кто-то упорно не понимает, во что могут вылиться порождаемые такой ложью неблагодарность и агрессивность.

— Получается, наше общество идет не туда?

— Получается, власть и деньги имущие его не туда ведут. И возрастная дискриминация — одна из самых существенных неверных вех. Посмел бы у себя на родине зарубежный работодатель ограничить претендентов на рабочее место по возрасту, полу или национальности — у него были бы большие проблемы. А здесь они делают что хотят, даже в газетах не стесняются озвучивать: до сорока лет, до тридцати… Грубейшее нарушение прав человека, о которых сами так много толкуют.

— Вы в своих трудах утверждаете, что человеческий интеллект достигает расцвета к 60—70 годам. А в нашей стране уже в 40—45 лет людей начинают выдавливать из активной жизни, чтобы освободили место молодым. Не теряет ли при этом общество, государство?

— Не просто теряет, а теряет очень и очень много. Несравненно больше, чем каждый конкретный человек. Общество часто заранее отказывается от умов и талантов, способных кардинально улучшить его жизнь, заставляет талантливых специалистов искать другое применение.

В то же время огромное число чиновников — совершенно бесполезная и даже вредная трата трудовых ресурсов. Посмотрите, что у нас делается с малым бизнесом: стоит человеку что-то организовать — тут же со всех сторон налетают бандиты и чиновники. Бессилие перед ними — вопрос не медицинский, не биологический, тем более не возрастной, а исключительно социальный, государственный. Попробуйте начать какое-то дело — ну хоть корзинки для грибов плести… Замучают запретами, справками, подписями, явятся бандиты, потребуют себе долю… А заступиться некому: все схвачено теми же «авторитетами». В результате происходит инфантилизация общества и его всевозрастающая агрессивность.

— Можно сказать, что шансы на выживание народа выше там, где уважают и почитают старших?

— Конечно. К сожалению, у нас вопрос взаимоотношений поколений стоит очень остро. Утрачивается даже то почтение и уважение к старшим, которое было еще каких-то 50—60 лет назад. И тому масса причин — как со стороны молодежи, так и со стороны старшего поколения, которое само вырастило таких детей и внуков.

Отношения поколений — одна из проблем геронтологии. И наши действия направлены на их улучшение. Работаем со школьниками, предложили им написать сочинения, издали их. Вот посмотрите, как хорошо они пишут о своих бабушках и дедушках — куда только исчезают эти замечательные дети, откуда берется то отношение к старикам, что торжествует вокруг?!

Как врач я на своих лекциях рассказываю не только и не столько о социальной ценности стариков. Они, как и больные люди, представляют особый интерес для науки и всего человечества. Природа ведь не случайно показывает нам патологию. Часто это предостережение, школа защиты от разных воздействий окружающей среды, которая постоянно меняется. Старики и больные особенно уязвимы для изменений, которые рано или поздно коснутся каждого, и деятельность организма в нестандартных, патологических условиях — вклад даже более важный, чем повторение нормы. Выработанный борющимся больным или стареющим организмом маленький структурный кусочек позволит выжить многим, возможно, пока здоровым поколениям в преодолении будущих, в том числе неизвестных факторов. Даже если система в целом разваливается, отдельные элементы, фрагменты интеллекта работают на наше общее развитие.


Эдда Забавских —
специально для «Новой» 16.08.2011

В Общественной палате РФ предложили выплатить пенсионерам по 15 тысяч рублей




Автором инициативы стал руководитель Федерального проекта «трезвая Россия» Султан Хамзаев, который направил письмо с соответствующими пояснениями на имя премьера Михаила Мишустина.

В нем он ссылается на обращения граждан, которых волнует вопрос о поддержке пожилых людей, попавших в особую «группу риска» в связи с распространением коронавируса.

«В среднем затраты пенсионеров только на лекарственные препараты увеличились на четыре тысячи рублей», — пишет Хамзаев.

При этом у многих, по его словам, других источников доходов помимо ежемесячных пенсионных выплат просто нет.

Он также напомнил, что в период коронавирусной инфекции была оказана финансовая поддержка определенным семьям с детьми и бизнесу, а пенсионеров «обошли вниманием». Что, как он считает, «неправильно и несправедливо».

Несмотря на то, что отдельные регионы осуществляли выплаты пенсионерам за соблюдение режима самоизоляции, финансовая поддержка должна регулироваться на федеральном уровне и не зависеть от решения региональных властей, уверен Хамзаев.

«Я считаю, что в целом страна одна, народ один и решение и поддержка должны быть одинаковыми, а не зависеть от бюджета конкретного региона. Кто-то 1 тыс. руб. даст, кто-то 2 тыс., а кто-то 10 тыс. А это будет уже несправедливо и неправильно. Мы большая и богатая страна, и мы себе это можем позволить и сделать», — заявил представитель ОП РФ, комментируя свое предложение РБК.

Напомним, согласно указу президента России, в апреле, мае, июне Пенсионный фонд выплатил по 5 тысяч рублей семьям с детьми до 3 лет. В июне и июле семьи с детьми до 16 лет в качестве дополнительной меры поддержки получили на каждого ребенка еще по десять тысяч рублей.

Но есть ли у государства ресурсы для того, чтобы выплатить по 15 тысяч пенсионерам, которых в стране данный момент насчитывается более 44 млн. человек? Или же предложение Хамзаева — обычный популизм?

— Действительно, может показаться, что раздать деньги, это популизм и путь к инфляции, — комментирует ситуацию генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев. — На самом деле, все не так.

То есть, у противников такой помощи логика, какая? Если мы дадим денег, люди купят доллары, и, таким образом, ничего кроме ущемления рубля мы не добьемся. Это неправда. Люди не будят покупать доллары, они будут покупать хлеб, лекарства, одежду. И в этом смысле именно в чрезвычайных условиях раздача денег полезна, потому что главное в рыночной экономике, это покупатель. Есть у вас покупатель с деньгами, у вас рыночная экономика работает. Нет — не работает. И других вариантов здесь не будет.

И в данном случае Султана Хамзаева я полностью поддерживаю. Потому что здесь, наверное, это разумное действие, и оно поможет «расшить» какие-то узкие места, особенно в провинции. Ведь иногда бывает, что в каком-нибудь городишке или селе пенсия стариков, это и есть основной финансовый доход всего города.

«СП»: — Но на такие выплаты колоссальные средства потребуется — более 600 млрд. рублей. Это реально?

— Все зависит от того, что вы вкладываете в понятие реально. Мы же не золото будем раздавать, а бумажные деньги. Сегодня, если мы начнем их раздавать, это приведет не к тому, что денег станет много, а товаров мало. А к тому, что товары, которые не покупаются, потому что у людей нет денег, будут покупаться. Ну, а краски и бумаги нам хватит.

То есть, проблема напечатания денег, это проблема инфляции. Но проблема инфляции возникает тогда, когда денег становится больше, а товаров меньше. У нас же теперь заведомо товары есть, а вот покупательной способности явно не хватает.

И в этом смысле я не очень боюсь инфляции.

Другой вопрос, что сразу встанет «великая задача» Минфина — по какой статье проводить будем? А хватит ли нам бюджета?

Это вопрос приоритетов. То, что говорил президент о борьбе с безработицей, о повышении уровня жизни Давайте этим займемся. А, может, еще что-то другое сделаем…

Например, повышение зарплаты чиновникам не проведем. Или сократим какие-нибудь министерства, а то их у нас слишком много. Знаете, я думаю, пару министерств сократить, так у нас денег больше будет, чем мы потратим на пенсионеров.

«СП»: — С 1 августа работающим пенсионерам, которым пенсию не индексируют с 2016 года, будет положена очередная прибавка — 279 рублей. Им, конечно, обещают все компенсировать после окончания трудовой деятельности, но ведь многие работают именно потому, что прожить на одну пенсию реально трудно.

— Да, на одну пенсию прожить довольно сложно даже в Москве и области, а уж где-нибудь еще, где доходы ниже, и пенсии еще меньше, тем более. К 2023 году обещают поднять пенсии, в среднем, до 19 тысяч, но надо еще дожить до этого «двадцать третьего».

И вообще после пенсионной реформы любой разговор на тему, что нам на пенсионеров не хватает, по-моему, некорректен. Ведь зачем подводили пенсионную реформу? Чтобы доказать, что теперь у нас будет эффективная пенсионная система. И где она?

«СП»: — Значит ли это, что ее не было, нет, и не будет?

— Трудно сказать. Дело в том, что пенсии у нас в основном платят регионы, а у регионов денег нет. На какие шиши мы будем платить эти пенсии?

У нас вот федеральным пенсионерам — кто получает из федерального бюджета — очень неплохо платят. Там проблем нет. А вот кто на местном бюджете, откуда там деньги?

Слово «заработал» по отношению к нашим пенсионерам просто неприличное. Почему многие еще с 90-х перестали вообще рассчитывать на пенсию и стали копить на старость. Потому что человек заработал, а потом ему сказали, что у нас теперь пенсионные баллы. Но сколько будет стоить балл, узнаете, когда выйдете на пенсию.

Заработал — это, когда я каждый месяц плачу деньги, а проценты с этих денег будут моей пенсией. Вот это называется, заработал.

Когда же мы берем у человека деньги четко и вовремя, а на вопрос, «сколько я будут получать», говорим: «Ну, знаешь, где-нибудь поближе к пенсии, может быть, тебе скажем», то слово «заработал» к этому процессу никак не применимо.

«СП»: — Собирались же от этой бальной системы, которую, по-моему, вообще никто не понимает, уходить. Но почему-то до сих пор все измеряется в баллах…

— Не будет баллов, будет пенсионный капитал. Название можно поменять. Суть в этом. Суть в том, что пенсии вы будете получать не в процентах от ваших вложений, а в процентах от ваших вложений через какой-то коэффициент. А какой коэффициент, это они сами вам расскажут. Они определят без вас.

Понимаете, когда де-факто у нас пенсия солидарная, а по форме накопительная, так и получается. Потому что, условно говоря, мы с вами платим тем, кто сейчас пенсии получает. Это не накопление собственного капитала.

При такой схеме наши пенсии должны быть гарантированы. А их никто не гарантирует. Нам говорят: «К пенсии подойдете, посмотрим, сколько денег в Пенсионном фонде будет, как-нибудь между вами поделим».

«СП»: — Теперь в Конституцию введено положение об индексировании пенсий.

— Да, только в Конституции нигде сумма пенсий не прописана. Сказано только, что пенсия будет достойная, а размер «достоинства» нигде не конкретизирован.

Конституция, она не может апеллировать количественными данными, потому что сегодня достойная пенсия, это 20 тысяч рублей, а через три года, может, это будет 200 тысяч. Или, наоборот, два-три нолика уберем, и это будет, скажем, две тысячи. А мы уже в Основной закон забили цифру.

Количественных данные, в принципе, не может быть в рамках Конституции, а если нет количественных данных, то Конституция не может быть законом прямого действия. Должен быть некий документ, где эти данные все-таки вводятся. Пока такого документа нет. Депутаты готовы сто законов принять, но какие там будут данные, как они будут формулироваться, мы еще не знаем.

Понимаете, в чем дело … Нам сказали — у нас рыночная экономика. Но солидарная пенсия, это пенсия Советского Союза, когда вообще вопрос о том, почему мне должны платить 60 рублей, а не 120 рублей, не ставился. Есть некая формула, мы по ней определяем. Деньги для этого черпаются из бюджета, который бездонный и ограничен в количестве только покупкой бумаги и краски.

Потом нам сказали — нет, так нельзя. У нас рыночная экономика, так неприлично. В рыночной экономике пенсия должна быть следствием заработанного: зарабатывайте — вкладывайте. После чего платить стали, как платили раньше — т.е. солидарно. Но при этом сняли всю ответственно за этот процесс. Потому что сказали: «Вы же должны заработать… Вы же не заработали…»

То есть, вот эта «ни богу свечка, ни черту кочерга», с ней мы и живем. Отсюда у нас и пенсии такие.

«СП»: — Эта проблема вообще не решаема, получается?

— В западных пенсионных системах, пенсионные фонды зарабатывают. И пенсия больше, чем вложенные пенсионерами деньги. Иначе там просто вкладывать никто не будет, просто откроет счет в банке и пошлет пенсионную систему в далекое путешествие.

У нас государственный Пенсионный фонд не может вкладывать деньги, это запрещено законодательством. Поэтому даже если у нас будет реально накопительная пенсия, то на выходе вы будете получать меньше. Ведь вам еще нужно аппарат пенсионного фонда кормить. То есть, вы вкладываете деньги, а они платят сами себе зарплату, покупают здания, машины , и из того, что останется, платят вам пенсию.

И это еще как бы оптимистический вариант.

Потому что, если же у вас солидарный вариант, когда реально из ваших денег платится пенсия предыдущим поколениям, вам могут просто в один момент сказать: «Знаете, от вашей пенсии ничего не осталось, поэтому мы вам платить ничего не можем».


Врачи считают, что люди старше 65 лет входят в группу повышенного риска смертности от коронавируса. Постановление Роспотребнадзора обязывает медиков во всех регионах России тестировать на коронавирус всех пенсионеров с признаками ОРВИ. В некоторых регионах, как, например, в Уфе или в Москве, старикам почти полностью запретили выходить из дома.

Чтобы удержать пенсионеров дома, заботу об обеспечении их продуктами, лекарствами и деньгами берут на себя социальные службы и помогающие им волонтеры. В некоторых регионах этих волонтеров курируют власти, в частности молодежные организации правящей партии "Единая Россия". Но в большинстве волонтеры самоорганизуются самостоятельно, на основе уже существующих клубов, и не имеют никакого отношения к чиновникам. Телеканал "Настоящее Время" собрал несколько историй из разных регионов России о том, как волонтеры помогают (или нет) пожилым в своих регионах.



Россияне помогают пенсионерам, которым из-за коронавируса запретили выходить из дома

No media source currently available

В Екатеринбурге помощью пожилым во время вспышки коронавируса занимаются волонтеры благотворительной организации "Люблю и благодарю". В район Уралмаш, который не относится к социально благополучным, они приезжают каждый день. В их багажнике больше сотни обедов, которые они готовят сами: их раздадут тем пенсионерам, кто находится в самоизоляции.

"Вот готовые обеды. Сегодня лапшичный супчик, макарошки и салат-винегрет. И кусочек хлеба", – показывает еду один из волонтеров.

Список адресов для раздачи пополняется каждый день: контакты поставляет районная соцпомощь, которая собирает заявки от нуждающихся. На одного человека приходится по 10–11 адресов, куда надо доставить обеды.


"Таджики, узбеки, без разницы – обращайтесь к нам". Мигранты в Москве кормят мигрантов, потерявших работу из-за коронавируса


"Для доставки еды фонду пришлось дополнительно набирать волонтеров, – рассказывает Римма Мочалкина, руководитель фонда "Люблю и благодарю". – Рабочих рук не хватает: ведь раньше нуждающиеся приходили за обедами сами. Пока на ежедневной доставке семь добровольных курьеров. Большинство из них на машинах".

80-летняя пенсионерка Галина Прядеина обедам на дом рада. Но признается, что все равно будет вынуждена нарушать самоизоляцию и выходить из дома.

"Вообще-то приходится и в магазин ходить, мусор вынести, куда денешься? Ну и за лекарствами тоже приходится ходить, – признает она. – Наденешь маску и идешь. А куда денешься-то?!"


За сутки в России подтвердили больше 2,5 тысячи новых случаев COVID-19, в Москве – 1355

Отдельно многим пенсионерам приходится ходить на почту или в банк, чтобы получать пенсию. Социальные службы эти визиты не одобряют и рекомендуют пожилым людям в самоизоляцию получать пенсию удаленно и тратить деньги через интернет. Но у многих их подопечных нет не то что компьютера или смартфона, а часто даже пластиковой карты.

"Пенсию мне переводят на книжку на почту, – рассказывает пенсионерка Татьяна Филиппова. – Они не советуют ходить на почту, но закончатся деньги – все равно надо будет пойти".

*****
В Чите сидящим взаперти пожилым людям помогают несколько волонтерских организаций и бизнесменов. Пока схема такая: городские рестораны и кафе выделяют для пенсионеров бесплатные обеды, а развозят их бесплатно члены местного клуба любителей внедорожников. Раньше они уже помогали краевым властям в чрезвычайных ситуациях.


"Сами они "скорую" не вызовут, а прохожих на улице нет". Что происходит с бездомными во время эпидемии коронавируса и как им помочь

Ежедневно на маршруты выходит 21 владелец джипов – это позволяет охватить доставкой не только центральные районы, но и пригороды. Помимо развоза обедов водители также берутся за доставку лекарств из аптеки, продуктов из магазина и даже перевозят больных в больницы и поликлиники.

"Каждый это делает в свое время, которое может выделить. Я вот, например, днем могу часа полтора-два, – рассказывает Максим Царегородцев, участник клуба любителей внедорожников "Диверсант". – Все экипированы, у всех есть санитарные средства гигиены, постоянная обработка автомобилей. И личная обработка постоянно".

А вот в небольших городах в Пермском крае многие пенсионеры остаются с проблемами один на один. У Маргариты Анопиной, которая живет в Соликамске, – диабет. Женщина, по ее словам, несколько дней пыталась выписать лекарства дистанционно, по телефону специальной горячей линии, и ей в итоге удалось это сделать. Но забирать таблетки все равно ей придется самостоятельно.


"Удалось не интубировать на седьмой день – праздник". Медики из США, Китая, Турции и других стран рассказывают, как лечат коронавирус


"Я набирала номер 46636 раз 15–20. На 21-й раз посчастливилось и мне ответили, – рассказывает Анопина. – Взяли у меня фамилию, имя, отчество, год рождения, спросили, какие у вас препараты. Сказали, что мы вам все выпишем, все сделаем".

"Я спрашиваю: а как мне доставят лекарства? Вроде как говорили, что лекарства до дому доставляют, я слышала по телевизору, – говорит пенсионерка. – А мне отвечают: "Нет, мы этого не делаем". Я говорю: "А что мне делать?" А мне: "Это ваши проблемы".

По данным врачей, только среди заболевших коронавирусом в Москве доля пожилых людей составляет 15%. Именно у этой группы болезнь протекает тяжелее всего.

«Пересилила себя и пришла»

Один день в кафе, где бесплатно кормят стариков

Мария Семенова

Потерявший зрение дальнобойщик, вдова, всю жизнь отработавшая конструктором в НИИ, и даже испытатель космической техники — все они регулярно приходят в благотворительное кафе «Добродомик», где им бесплатно выдают первое, второе, компот и «витаминки» — тарелочку нарезанных яблок. Для одних пенсионеров это скорее повод «выйти в свет», для других — экономия денег, которая в буквальном смысле помогает выжить.

«Здесь есть зубочистки»

Московский «Добродомик» находится на Тушинской, 12. Официально кафе открылось 22 октября, но фактически работает с седьмого числа. О «Добродомике» узнают в основном благодаря сарафанному радио: «в автобусе знакомая подсказала», «на остановке услышал», «подруга привела». Когда мы пришли в рабочее время, все места были заняты, а дверь то и дело открывалась, впуская новых посетителей.


На столах и подоконниках — композиции из цветов, гости сидят на массивных зеленых креслах, на входе есть откидной пандус для инвалидов-колясочников. Пенсионеры хвалят еду, но тихонько обсуждают между собой, как проверить, соблюдаются ли санитарные нормы на кухне, фиксируют про себя множество мелких деталей.

«Вы знаете, мы ходили в центр соцобслуживания, там тоже бесплатное питание для пенсионеров. Но здесь есть соль, перец, зубочистки, а там нет, и все пресное, а тут домашнее. Я пришла второй раз, мне нравится. И мальчики молодцы — шустрые», — замечает пенсионерка Ирина Мурзина.



Официанты то и дело выныривают из кухни, расставляют еду на столах и быстро возвращаются за новыми порциями. Большинство — добровольцы, хотя на смене всегда есть несколько оплачиваемых сотрудников. Разговаривать с журналистами им некогда — с волонтером Алиной мы успеваем пообщаться, пока она быстро раскладывает по тарелкам макароны с котлетами и салат из красной капусты.

«Я работаю в ресторане, буду помогать в свободное время. На самом деле тяжеловато, но за работой забываешься: бегаешь и не думаешь об усталости», — говорит девушка.

Ее коллега Анастасия в обычной жизни тоже работает официанткой и занимается конным спортом.


«Мне нравится, что можно сделать доброе дело. Эмоционально это очень приятно, пенсионеры так радуются, благодарят. Буду приходить по выходным. Извините, я побегу», — бросает она и мчится на кухню с подносом грязной посуды.

«Сначала собаки и обезьяны, потом мы»

За одним из столиков расположился пожилой мужчина с медалью на лацкане.


При знакомстве он первым делом достает из внутреннего кармана пиджака красную корочку Федерации космонавтики России. Это Федор Родинович Шкиренко, его и других испытателей называют «космонавтами № 0» — они участвовали в сотнях наземных экспериментов, проводившихся до легендарного полета Юрия Гагарина.

«Ракета — уже последний этап, а до того нужно пройти тысячи испытаний. Сначала обезьяны и собаки, затем мы, только потом уже космонавты. Мы на земле все должны обкатать: были эксперименты в центрифуге, барокамере, на качелях Хилова (установка для исследования вестибулярного аппарата. — Прим. ред.). Были перегрузки в 8g. Если мы выдержали, значит, и человек в космосе справится», — рассказывает Шкиренко.

Потом Федор Романович работал с радиоактивными препаратами в НИИ медико-биологических проблем. На пенсию из-за вредных условий труда ушел в 50 лет — 32 года назад.


Шкиренко — единственный, кто не жалуется на нехватку денег: «Дело не в том, что дома еды нет. Здесь как-то приятней: общение, друзья появляются. И никаких забот — пообедал да гуляй».

«Теперь можно немного полениться»

А вот Антонина Голубева и ее сын Игорь приходят сюда, чтобы сэкономить. Они живут неподалеку. Антонине 67 лет, Игорю — 46. Шесть лет назад он потерял зрение, диагностировали атрофию зрительного нерва. Вообще-то, благотворительное кафе рассчитано только на пенсионеров, однако для Игоря сделали исключение.


«С двадцати лет работал. Последнее время был дальнобойщиком, возил пожарное оборудование в Петербург, Псков, Нижний Новгород. Первый год было тяжело без зрения, потом обвыкся. По дому все делаю сам: уборка, стирка, готовка по возможности. Хорошо, что кафе открылось, можно немного полениться и не делать обед», — признается Игорь.



Антонина про себя рассказывает немного: «Я сама инвалид — мне тазобедренный сустав поменяли. До пенсии все по заводам и фабрикам — рабочий человек. Закончила уборщицей. Сейчас на пенсию живем».

«Как может хватать пенсии?»

В разных концах кафе примерно одинаковые разговоры: еда хорошая, порции даже слишком большие, пенсии не хватает.

Диалог за одним из столов.

— Это большое подспорье. Недавно с глазами лежала, лечила глаукому, много потратила. Мне 83 года, уже тяжело готовить. Сын отдельно живет: помогает, квартиру оплачивает, продукты иногда приносит, но все равно пенсия быстро уходит. Пойдешь в аптеку — пяти тысяч нет. От давления, сердечные, глазные капли очень дорогие, кто пользуется, может сказать. Да? — обращается к соседке Раиса Скоркина, пожилая женщина в опрятной белоснежной кофточке. Она ест аккуратно, старается не расплескать суп, пока подносит ложку ко рту дрожащими руками.

— Я только «Тауфон» капаю, а вы?

— Так вы лишь прочищаете, а мне надо лечить глаза — давление. У меня «Тауфон», «Тимолол», «Ксалатан», — перечисляет пенсионерка.


В этот момент к столику подходит официантка.

— Витаминки! — сообщает девушка, ставя на стол тарелку с яблоками.


Спрашиваю, чем Раиса Александровна занималась до пенсии, и она сразу оживляется: «Я всю жизнь была конструктором. Отработала сорок лет в НИИ автоматики. Начала чертежницей, а закончила старшим инженером. Была замужем, все у меня было хорошо. Но мужа уже 12 лет как нет».

«Однажды зашел дедушка…»

«Добродомики» есть в Санкт-Петербурге, Оренбурге и Москве. Еще один строится сейчас в северной столице, рассказывает руководитель проекта Александра Синяк.


Хотя большинство посетителей благодарят сотрудников кафе, были и неприятные эпизоды. «Однажды собес в Санкт-Петербурге, не предупредив нас, раздал приглашения пообедать бесплатно. Бабушки приехали и, думая, что это государственная история, начинали возмущаться из-за медленного обслуживания (а если 700 человек в день, иногда приходится и подождать). Узнав, что это благотворительный проект, больше вопросов не задавали», — объясняет Синяк.


Сама идея возникла случайно.

«У нас с супругом был обычный бар в Санкт-Петербурге. Однажды туда зашел дедушка, мы не хотели брать с него деньги, а чтобы не обидеть, сказали, что у нас такая акция — бесплатные обеды пенсионерам, ветеранам и блокадникам. Он стал приходить постоянно, но один раз новая официантка взяла с него оплату и он пропал. Нас мучила совесть, и мы повесили объявление, что кормим пенсионеров бесплатно. Не ожидали, что уже через десять дней кафе будет переполнено. В итоге мы приняли решение открывать «Добродомик», потому что мест не хватало», — вспоминает Александра.


Хотя московское кафе открылось недавно, о нем уже знает вся округа, сюда ежедневно приходит около 500 человек. «Добродомик» рассчитан на тысячу посетителей в день. Здесь принимают практически всех пенсионеров, единственное условие — чистая одежда и отсутствие неприятных запахов.

В Москве пожилые люди могут пообедать бесплатно с 12 до 16 часов, а в вечерние и утренние часы кафе принимает обычных клиентов, которые оплачивают счет.

«Любой человек, приходящий сюда, участвует в добром деле. Чем больше платных посетителей, тем быстрее кафе перейдет на самоокупаемость, тем больше «Добродомиков» мы сможем открыть», — говорит Синяк.


Благотворительное кафе на Тушинской появилось благодаря пожертвованиям певца Эмина Агаларова: он узнал о «Добродомике» и предложил создать московский филиал. Впрочем, помочь может любой — достаточно зайти на сайт фонда и подарить обед пенсионеру. В Москве это 75 рублей, в Петербурге — 55.

«Так тронуло!»

Галина — невысокого роста, очень хрупкая, с печальными карими глазами. На интеллигентном лице золотая оправа очков. Она не называет фамилию и застенчиво отводит глаза после вопроса о фотосъемке: «Может быть, не надо?»

Пришла в «Добродомик» второй раз.

«Долго думала, идти или нет. Но у меня случились непредвиденные расходы — электросчетчик нужно было поменять, потратила три тысячи из пенсии. Волей-неволей пересилила себя. Но когда открыла дверь, сразу поняла, что я по адресу: здесь не чувствуешь ни грамма унижения. Так тронуло! В наше время это редкость», — признается Галина.

Она не понаслышке знает, насколько тяжело просить о помощи и получать грубый отказ. Еще в предпенсионном возрасте Галина оставила работу, чтобы ухаживать за отчимом, слегшим после инсульта, и помнит свои обращения в соцзащиту за поддержкой.

«С отчимом надо было находиться рядом 24 часа в сутки. Мы с мамой попросили оказать материальную помощь, мне сказали: «Идите работать». А когда? Ночью? Мне платили 1200 рублей — а тому, кто ухаживает за ребенком, тогда давали намного больше. По моему мнению, о малыше заботиться проще, у него положительная динамика, а тут и физически, и морально очень тяжело: каждый день видишь, как человек угасает. А когда я вышла на пенсию, 1200 платить перестали, хотя я была сиделкой по-прежнему — просто парадоксально», — Галина разводит руками.

Она ухаживала за отчимом семь лет — тяжелые времена.

Читайте также: