Пенсии для тех кто был в оккупации во время вов

Письмо для подтверждения подписки отправлено на указанный вами e-mail.

07 мая 2010 09:50

Материал подготовлен по архивным документам из Музея Истории пенсий г. Биробиджан

В период Великой Отечественной войны социальная защита и пенсионное обеспечение населения СССР не прекращались, не смотря на то, что финансовые возможности государства были крайне ограничены. Необходимо было заниматься эвакуацией промышленности и населения, беспризорниками. И все же государство находило возможности издавать документы о пенсионном обеспечении военнослужащих, членов семей погибших и пропавших без вести. Боец Красной Армии должен быть уверен, что его родные не останутся без внимания властей в случае его гибели. Опыт ведения боевых действий в ходе Великой Отечественной войны показал необходимость использование не только морального, но и материального стимулирования бойцов.

На четвертый день после начала войны вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О назначении пособий семьям военнослужащих» (от 26 июня 1941г.).

Представляем материалы из архива Музея истории пенсий о назначении пенсий во время Великой Отечественной войны инвалидам – фронтовикам, семьям погибших на фронтах войны и труженикам тыла. Эта тема ранее не изучалась, документов и литературы, ее касающейся, крайне мало. Информация составлена, в основном, на примере пенсионных дел и подлинных документов (некоторые из них полувековой давности), как жителей Еврейской автономной области, так и других регионов страны.

Основанием для назначения пенсии родственникам погибшего на фронтах войны являлось свидетельство (похоронка), где на стандартном бланке указывалось: «…является документом о назначении пенсии»
Назначение пенсии проводилось комиссией по назначению пенсий семьям военнослужащих и семьям инвалидов войны.

- Инвалидам войны полагалась пенсия в размере:
1 группы- 100% от заработной платы
2 группы 75% от заработной платы
3 группы 50%

- Семьям погибших на фронте, пропавшим без вести и умерших вследствие ранения инвалидов выплачивалась пенсия по случаю потери кормильца от 60 до 35% от зарплаты, в зависимости от количества иждивенцев.
Пенсии в годы войны выплачивались районными отделами социального обеспечения. Порядок исчисления пенсии напрямую зависел от денежного довольствия по службе в Красной Армии, путем вычитания его из размера имеющегося заработка. Однако, во всех случаях, (продолжает работать, или имеет дополнительный доход), пенсионеру сохранялось не менее 50% его оклада. Пенсионерам, получающим пенсию по 1 и 2 группе инвалидности, или за 30 и более лет военной выслуги, пенсия выплачивается полностью, и не ограничивалась размером его заработка.

Пенсионерам, получающим пенсию по 3 группе инвалидности, или пенсию за выслугу менее, чем за 30 лет службы, при наличии заработка, пенсия уменьшалась с таким расчетом, чтобы пенсия и заработок, взятые вместе, не превышали бы последнего штатно-должностного денежного довольствия во время службы в Красной Армии, из которого исчислена пенсия.

Пенсионерам - мужчинам старше 60 лет и женщинам старше 55 лет, или отнесенным к 1 и 2 группам инвалидности пенсия выплачивалась полностью, независимо от заработка. Документом для получения пенсии военнослужащим – инвалидам служила пенсионная книжка Народного комиссариата обороны СССР. Пенсионные дела формировались из обычных газетных страниц, которые сами уже стали в наше время раритетом и представляют определенную историческую ценность.

К пенсии полагались надбавки за боевые ордена и медали.
За Орден Ленина - 25 руб.
-Орден Красного знамени – 20 руб.
-Орден Отечественной войны - от 20 до 15 руб., в зависимости от степеней,
-Орден Красного знамени – 20 руб.
-Орден Славы 3 степеней от 15 до 5 руб.
-Медаль «За отвагу» - 10 руб.

Кавалеры всех орденов Славы при утрате трудоспособности имели право на увеличение пенсии на 50%.
(После войны наградные доплаты и жилищные льготы были отменены.)

За участие в боевых действиях 1 год службы засчитывался за 3 и учитывался при назначении пенсии. Льготное пенсионное обеспечение касалось, также, воевавших в штрафбатах и заградотрядах. Каждый день службы в постоянном составе штрафного батальона засчитывался при назначении пенсии день за 6 дней.
(п.8 «Положения о прохождении службы в штрафных батальонах и заградотрядах», 23.10.1941г.)
В годы Великой Отечественной войны народными комиссарами социального обеспечения были Нина Ивановна Гришакова (1941-1943г.г.) и Алексей Николаевич Сухов (1943-1945 г.г.).

На их плечи легли тяготы социального обеспечения бойцов Красной Армии и оставшихся в тылу членов их семей. Несмотря на утрату многих уничтожение архивов, мобильностью армейских госпиталей назначение и обеспечение пенсиями красноармейцев – инвалидов и членов семей, потерявших кормильца, производилось в полной мере. Для красноармейцев, награжденных орденами и медалями за боевые заслуги, были установлены льготы:
-бесплатный проезд на городском трамвае, железной дороге и на пароходе;
-льготы по подоходному налогу;
- льготы по оплате ЖКХ;
- предоставления жилья
- пенсионному обеспечению

В послевоенное время предоставление льгот для участников Великой Отечественной войны при назначении пенсий было приоритетным направлением государства. Первым, послевоенным документом о социальном обеспечении было постановление «О мерах по оказанию помощи демобилизованным, семьям погибших воинов, инвалидов ВОВ и семьям военнослужащих» от 21.09.1945г.

В ЕАО участников Великой Отечественной войны 261 человек. Инвалидов войны 45 человек.

Чтобы доказать, что человек проживал на оккупированной территории во время Великой Отечественной войны, и если он сейчас проживает в России, необходимо либо иметь на руках подтверждающие документы, либо обращаться в несколько инстанций.

Напомню, что в России можно получить звание "ветеран войны", к которому приравниваются труженики тыла, если человек во время войны работал на оборонном предприятии хотя бы 6 месяцев. Доказательство - трудовая книжка. Я таким образом нашла трудовую книжку моей двоюродной бабушки и доказала, что она во время войны работала на военном заводе. Показываю запись в трудовой на фотографии.






Это запись явилась прямым доказательством участия моей родственницы в обороне страны. Ветеранам войны положены определённые льготы, которыми мы и воспользовались.

Что касается жизни на оккупированной территории Полтавской области.
Информации о Полтавской области в интернете очень много. Есть и вполне реальные доказательства, что деревня Гадяч (в вопросе написано Гадыч, но это неверное название) была захвачена фашистами, и производились расстрелы. В частности, я нашла информацию, что на захваченной территории были расстреляны 262 человека. Ссылка - histpol pl ua

"Гадяч. На северной окраине возле птицекомбината в близлежащем урочище Гончарный Яр за период временной оккупации г. Гадяча в 1941-1943 гг. гитлеровцы расстреляли жителей еврейской национальности - стариков, женщин, детей, а также после тяжелых пыток здесь расстреливали подпольщиков, партизан, коммунистов, активистов из Гадяча и окрестных сел - Вельбовка, Харьковцы, Кпышовка, Сары, Рымаровка и др. Всего в Гончарном Яру было расстреляно 252 человека, фамилии большинства погибших неизвестны. В 1988 году на месте массовых расстрелов была сооружена стела в виде гранитной глыбы (1,3 х 1,2 м и высотой 1,8 м) с укрепленной на лицевой плоскости доской из нержавеющей стали (0,5 х 0,35 м) с текстом "Здесь в 1941-1943 гг. были расстреляны жители города и района, память о павших в сердцах живых". Ранее, в 1943 году, 120 человек из Гончарного Яра были перезахоронены в братскую могилу партизан в городском парке."

Чтобы доказать проживание на оккупированной территории, понадобятся либо какие-то документы (место работы), либо записи из администрации поселения, либо свидетельства других людей.

В России граждане могут получить статус "дети войны" и даже получать некоторые льготы.
Информация с сайта мэра Москвы С.Собянина. Ссылка - www sobyanin ru

"В 2020 году в Москве появится новая льготная категория граждан – дети войны. Все без исключения москвичи, родившиеся с 1 января 1928 г. по 3 сентября 1945 г.

Среди этого поколения есть сыновья полка, партизаны, участники обороны Москвы, труженики тыла, которые давно получают заслуженные льготы.

Но большинство из них в годы войны были слишком малы, чтобы работать или сражаться. Однако же без скидок на возраст им сполна достались трудности военного лихолетья.

Размер ежемесячной денежной выплаты детям войны составит 1584 рубля – столько же, сколько и труженикам тыла."

Обращаться следует в территориальные органы социальной защиты населения. Когда я оформляла родственнице статус "ветеран войны", трудовую книжку я носила именно в РУСЗН (районное управление социальной защиты населения).

Есть один нюанс, о котором ходят споры, и растёт возмущение, среди людей, принадлежащих к категории "дети войны". Одни говорят, что статус "дети войны" даёт возможность получать ежемесячную денежную выплату, а другие говорят, что народ опять обманули.
Внесу ясность.

Если человек имеет звание "ветеран труда" и пользуется определёнными льготами, он, даже имея статус "дети войны", не сможет получать льготы, потому что - или одна льгота, или другая, две - одновременно - не положены.

Напомню, что речь в ответе идёт о льготах москвичам,
родившимся с 1 января 1928 года по 3 сентября 1945 года.
Что касается льгот по стране, или в других странах, необходимо уточнять по месту проживания.

На расспросы о том, как ей удавалось выживать в деревне в годы войны и первое послевоенное время, моя многодетная бабушка Матрёна, проводившая на фронт мужа и пятерых детей (трое из них так и не вернулись домой), всегда отвечала, что оставшиеся деревенские жители уповали в военное лихолетье лишь на свой огород и имеющуюся скотину. Я недоумевал: а как же помощь со стороны государства? Ведь были же тогда какие-то пособия для родственников фронтовиков и пенсии за погибших? Та смогла лишь припомнить, что в годы войны какие-то небольшие деньги за своих фронтовиков она получала, но конкретные размеры за давностью лет назвать затруднилась. Тем более, в разные периоды выплачивались они неравномерно, а после получения извещений и похоронок выплаты вообще прекратились. И были возобновлены лишь после оформления пенсии.

Некоторые вдовы вообще отрицают факт выплат в годы войны, вспоминая, что этот процесс стал набирать обороты лишь по её окончании. Да и то не сразу. И причина здесь вполне объективная: в условиях войны (особенно, в первые её годы), когда в связи с постоянным изменением фронта военных действий и массовой неконтролируемой миграцией населения были нарушены все связи с родными погибших и пропавших без вести солдат, сделать это было крайне затруднительно. Да и, пожалуй, представлялось нецелесообразным, поскольку ни у кого не было полной уверенности в том, что пособие или пенсия найдут своего адресата.

Но вот как можно объяснить несвоевременность послевоенного назначения пенсий, когда судьба фронтовиков стала известна! Имеется достаточно случаев, когда пенсии матерям и вдовам не вернувшихся с полей сражений солдат назначались спустя несколько лет после окончания войны. К тому же, сам размер этих пенсий для тех лет был поистине смехотворным и не мог рассматриваться в качестве источника выживания семьи (сами убедитесь на нижнем фото!).

Спустя много лет после смерти бабушки решил разобраться с этим вопросом и изучил историю с военными выплатами.

Начнем с денежных пособий .

Вплоть до 1940 года семьи военнослужащих и мобилизованных в Красную Армию вообще не имели никаких дополнительных льгот и не получали никаких денежных выплат. И лишь за год до начала войны, по-видимому, проанализировав итоги последних военных кампаний (добавлю от себя- и словно предчувствуя надвигавшуюся крупномасштабную катастрофу), Политбюро ЦК одобрило постановление о единоразовой выплате денежных пособий семьям военнослужащих.

Но уже в первые дни войны, когда стали очевидны её масштабы, по предложению членов ЦК К.Е. Ворошилова и В.М. Молотова семьям мобилизованных на фронт было решено выдавать ежемесячное содержание. И пусть в силу крайне ограниченных финансовых возможностей государства эти выплаты даже по тем временам были сравнительно небольшие и, по большому счёту, не являлись существенным подспорьем для семей (в деревнях, как правило, многочисленных), но они выступали своеобразным средством пропаганды идей социалистического государства, проявляющего заботу о своих гражданах.

Итак, каков же в военное время был размер ежемесячного пособия от государства семьям призванных по мобилизации военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава? Для городского населения суммы были следующие: при наличии одного нетрудоспособного - 100 рублей, двух - 150 рублей, трех и более -200 рублей в месяц.

Для сельской же местности размеры были вдвое (!) меньшими. Тут можно поёрничать: а что же можно было купить в тылу на рынках на полста рублей в 1943 году, когда цены на продукты питания за первые три военных года выросли в 13 раз? Судите сами: килограмм говядины стоил около 300 руб., ржаной муки- 160 руб., масла- под 800 рублей, литр молока- 80 рублей, десяток яиц – около 180 руб.

Нетрудоспособными считались состоящие на иждивении военнослужащих: дети до 16 лет; братья и сестры до 16 лет (если те не имеют трудоспособных родителей); отец старше 60 лет и мать старше 55 лет; жена и родители – инвалиды первой и второй группы независимо от возраста.

Семьи убитых, умерших или пропавших без вести военнослужащих продолжали получать установленное им пособие впредь до назначения пенсии.

В июле 1942 года Указом ПВС СССР были расширены отдельные категории получающих выплаты, однако, размеры самих выплат не претерпели изменений.

Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 632 от 14 сентября 1943 года в число получающих пособие были добавлены дед и бабка военнослужащего, состоявшие на его иждивении и не имевшие других родственников. Они же в случае смерти военнослужащего обеспечивались пенсией по Постановлению Совнаркома СССР от 16 июля 1940 г. № 1269 и от 5 июня 1941 г. № 1474.

С пособиями более-менее разобрались, переходим к назначению пенсий. И нас здесь особо интересуют пенсии по случаю потери кормильца.

Денежная сторона вопроса была отрегулирована Постановлением СНК СССР №1269 от 16 июля 1940 года «О пенсиях военнослужащим рядового и младшего начальствующего состава срочной службы и их семьям», установившим пенсии семьям погибших с одним нетрудоспособным в 35% от их среднемесячной зарплаты, с двумя нетрудоспособными- 45%, с тремя и более нетрудоспособными - 60%. Это для семей рядового состава. Для семей младшего начальствующего состава срочной службы размер пенсий был увеличен на 25% .

Тут, конечно, большое значение имела зарплата до призыва в армию, но назначаемые пенсии в любом случае (даже если у погибшего до призыва в армию не было заработка) не могли быть ниже 50 рублей при одном, 70 рублей- при двух и 90 рублей- при трёх и более нетрудоспособных членов семьи.

Замечу, что сельские труженики и здесь были ущемлены в правах: их семьям пенсия назначалась в размере 80% от вышеперечисленных пенсий.

Право на получение пенсий имели так называемые нетрудоспособные «иждивенцы» (их перечень приведён выше).

Через два месяца после начала войны директивой начальника Главного управления кадров НКО СССР № ГУК 7/45/2508 был установлен порядок оформления пенсий на лиц начальствующего состава, погибших в боях против немецко-фашистских захватчиков. Назначение пенсий производилось на основании выписок из приказов об исключении погибших из списков личного состава РККА в связи со смертью. Выписки из приказов рассылались в отделы кадров округов, которые, в свою очередь, отправляли соответствующие распоряжения районным военным комиссариатам по месту жительства семей. Пенсии назначались согласно тем должностям, которые занимали погибшие на момент смерти, даже если они и не были на них утверждены документально.

Основанием для назначения пенсий родственникам погибших на фронте лиц рядового и младшего начальствующего состава являлось свидетельство (похоронка), где на стандартном бланке имелась приписка «…является документом о назначении пенсии».

Очевидно, что ввиду огромного количества погибших и пропавших без вести в годы войны бюджетов объективно могло не хватать. А потому властям на местах приходилось всячески исхитряться и придумывать разнообразные причины, которые должны были сократить поток граждан, претендующих на подобного рода выплаты.

В Постановлении №1269 имелось важное примечание: «семьи без вести пропавших в период боевых действий имеют право на обеспечение наравне с семьями погибших». На практике же получалось так, что в условиях военной неразберихи военкоматы и собесы не спешили с денежными выплатами в отношении этой категории военнослужащих, поскольку те потом во множестве возвращались домой живыми и невредимыми. Это приводило к тому, что по прошествии времени забывали и о тех, кому не суждено было вернулся с фронта…

По свидетельству многих родственников погибших и пропавших без вести в годы войны они не только ничего не получили, но даже не ведали о положенных им выплатах. Известны случаи, когда вернувшиеся с войны фронтовики ходили в военкомат с родственниками своего однополчанина подтверждать факт его гибели. А бывшие работники военкоматов рассказывали, что в послевоенное время у них подолгу стояли нераспакованными мешки с документами на погибших и пропавших без вести…

Социальная политика гитлеровцев

В разные годы Великой Отечественной войны на территориях оккупированных немецко-фашистскими войсками проживало до 80 млн. советских граждан. Редко возникает вопрос, как они выживали? За какие средства питались и покупали одежду? Удивительно, но в отдельных случаях гитлеровцы проводили весьма гуманную социальную политику: платили пенсии по возрасту, пособия по безработице, инвалидам, беременным женщинам и кормящим матерям.


Фото:cs4.pikabu.ru

В целом они акцентировали внимание на контрастах «большевистского режима» и «нового порядка». В страшном прошлом должен быть остаться голод, товарный дефицит, колхозы, непримиримая борьба с религией, доносительство и репрессии. Германия принесла на эти земли не только освобождение, но и сытую, благополучную жизнь.

Именно в этом направлении работала мощная пропагандистская машина, параллельно решавшая сразу несколько стратегических задач. С одной стороны она понижала градус сопротивления местного населения и повышала лояльность к оккупационной власти, а с другой отвлекала от реальности. Это позволяло нацистам проводить более гибкую политику истребления славянских «недочеловеков» и превращения их в рабов германских колонизаторов. Разумеется, эти задачи не афишировались.

Излишняя гуманность

Каждый человек подсознательно верит, что черная полоса в его жизни вот-вот закончится, и настанут лучшие времена. Ведь хуже быть уже не может. В первое время оккупации многие искренне верили, что при немцах жизнь непременно наладится. Тем более, что они действительно подтверждали искренность декларируемых намерений. Во-первых, распустили ненавистные колхозы и разрешили крестьянам увеличить приусадебные участки. Каждый мог обрабатывать столько земли, сколько хотел.


Фото:mtdata.ru

Во-вторых, на несколько месяцев обнулили налогообложение. Разрешили свободную частную торговлю, которая существенно улучшила продовольственную ситуацию в городах. В-третьих, позволили восстанавливать церкви и проводить богослужения. В-четвертых, выплачивали заработные платы рабочим и служащим, а для снижения вероятности голодных бунтов запустили карточную систему распределения продуктов. Ею пользовались безработные, инвалиды и иждивенцы. Понятно, что благотворительность была нерегулярной и незначительной, а сами продукты крайне низкого качества, но «забота о народе» имела место быть.

Как любил повторять главный нацистский пропагандист доктор Геббельс, «чем наглее ложь, тем больше в нее верят». На самом деле с социальной сферой определились еще до начала войны. Уже в октябре 1941-го генерал В.Рейхенау, покоривший Киев и Харьков, заявил: «Обеспечение продовольствием военнопленных и местных жителей является излишней гуманностью».

Позаботься о себе сам

Фактически люди на оккупированных территориях выживали, как могли. Процветала меновая торговля. Крестьяне приезжали в город, где либо продавали продукты за немецкие марки, либо обменивали их на вещи, драгоценности или услуги нужных специалистов: портных, медиков, парикмахеров. Гитлеровцы поощряли частный бизнес, поскольку всё необходимое для себя в любой момент могли реквизировать с помощью силы оружия.


Фото:labuda.blog

Естественно, никакой целенаправленной экономической политики у новой власти не существовало. Решение этого вопроса отложили на послевоенный период, хотя, предварительные наработки были. Например, из Украины планировали вывезти весь чернозем, а пустующие площади засеять крапивой. Немецкие ученые пришли к выводу, что она является не сорняком, а универсальной культурой с широкой перспективой использования для кормовых и технических нужд.

В социальном и экономическом плане все действия гитлеровцев были ситуативными, хаотичными и непоследовательными. Они разбивались на отдельные эпизоды, представлявшие собой вынужденную реакцию на текущие проблемы. Единственным устойчивым элементом была максимальная эксплуатация захваченных ресурсов. Гитлер прямо указал своим наместникам на Востоке «о необходимости принятия неотложных мер к незамедлительному и максимально полному использованию возможностей оккупированных земель в интересах Великой Германии…».

Городские и сельские управы при поддержке военных комендатур и гарнизонов реквизировали топливо, продовольствие, строительные материалы, различное сырье и иную местную продукцию. Они занимались восстановлением и обеспечением бесперебойного функционирования военной инфраструктуры, в которую входили, в том числе, железные дороги, автомобильные магистрали, электростанции, вагонные и паровозные депо.


Фото:diletant.media

Всё это было нужно делать очень быстро. Поэтому совсем скоро нацисты перестали скрывать истинное лицо оккупационной политики. Появилась трудовая повинность и принудительные работы. Стали нормой кровавые расправы, разбои и изнасилования. Эшелоны с рабами пошли в Германию.

К примеру, в довоенном Смоленске было свыше 150 тыс. жителей. Фронт докатился до города настолько быстро, что эвакуироваться смогли немногие. После освобождения насчитали чуть более 10% от первоначальной цифры. Остальные либо погибли, либо были вывезены в Рейх, как бесплатная рабочая сила. Смоленская область вообще стала практически безлюдной.

Социализм по-немецки

Пока одни оккупанты убивали и порабощали, другие самым парадоксальным образом налаживали мирное существование. В частности, выплачивали горожанам пенсии и социальные пособия по старым советским нормативам. На фоне многочисленных зверств подобная забота выглядела просто фантастично.


Фото:victory.rusarchives.ru

Пенсионная система заработала в СССР в 20-е годы. Она распространялась на отдельные категории трудящихся, в частности, ученых и учителей, а также в качестве эксперимента была введена на некоторых крупных предприятиях. В 1932-м ее наконец-то упорядочили и выплаты стали носить всеобщий характер. Женщины могли рассчитывать на них после 55-ти, а мужчины — после 60 лет. При этом они были обязаны иметь четверть века минимального трудового стажа.

Оккупанты не стали ничего изобретать и воспользовались старой системой. Более того, разрешили функционирование Собесов, хождение советских рублей, как платежного средства, и советских паспортов, как удостоверений личности. Этот вариант социальной политики на захваченных территориях историки называют «немецким социализмом» или «германским большевизмом». В целом, речь, конечно же, идет об имитации.

В селах пенсий не платили. Назначали старосту, как главу поселковой администрации, который отвечал за сбор натурального налога и выполнение различных работ, необходимых властям. «Повезло» и далеко не всем горожанам, поскольку единой политики на Востоке в отношении местного населения у гитлеровцев не было.

Оккупационные пенсии и пособия

Серьезные историки эту тему не рассматривали – отдали на откуп краеведам. По этой причине, как таковых, официальных исследований не существует. Подробности нужно искать в немецких архивных документах, которые в силу разных причин либо недоступны, либо содержат разрозненные сведения, не позволяющие сложить целостную картину событий.

И, тем не менее, доподлинно известно, что в так называемой, самоуправляемой «Локотской республике», находившейся на территории Орловской, Брянской и Курской областей, в период 1942-43 проживало около 580тыс. человек. Коллаборационисты платили пенсии по старости, а также финансово поддерживали инвалидов, больных, беременных и кормящих матерей. Необходимый бюджет формировали за счет 8-процентного подоходного налога.


Фото:farm2.staticflickr.com

В оккупированном Таганроге пенсии и пособия выплачивали избирательно. На социальную поддержку могли рассчитывать «нетрудоспособные граждане», «пострадавшие от большевистского террора» (политзаключенные), и «беднейшее население». Регулярные выплаты проводились старикам, инвалидам и семьям без кормильцев.

Степень инвалидности определял врачебный консилиум. Ежемесячно инвалид мог получить 100…125 оккупационных марок. Семьям без кормильцев при наличии одного ребенка платили 75 марок, при наличии двух детей – 100 марок и так далее. 100 марок в месяц имели пенсионер по возрасту. Социальный бюджет формировал 10-процентный подоходный налог. Пособий лишались евреи, семьи коммунистов, красноармейцев, сотрудников НКВД, а также те, чьи близкие родственники «эвакуировались с большевиками».

Похожая система социальных выплат в период осени 1942-го и лета 1943-го существовала и в оккупированном Харькове. Ею занимался пенсионный отдел городской управы, в котором служили местные жители. Немцы пришли в октябре 1941-го, но в течение года в отношении «унтерменшей» придерживались имперской политики. В результате голодомора многие умерли.

Тогда оккупанты перешли в другую крайность – начали материально поддерживать комсомольцев, коммунистов и чекистов. Евреи остались вне закона. Лица, имевшие заслуги перед новой властью, получали до 1.000 марок. Рядовые пенсионеры – 120, а инвалиды – до 150 марок.


Фото:os1.i.ua

Непосредственная выдача денег происходила в Управе. Сотрудников (всего 16 человек) было недостаточно, чтобы обслужить всех нуждающихся. Людям приходилось проводить в очередях по нескольку дней, причем, никто и ничего им не гарантировал. За весь октябрь 1942-го пособия смогли получить 2.876 человек или 26,1% от общего числа нуждающихся, в ноябре — 4.712 (34%), а в июне 1943-го — только 897 человек.

Прожиточный минимум отличался от средних выплаченных сумм (100…150 марок) сильнее, чем Земля от Луны. Осенью 1942-го за килограмм хлеба на харьковском рынке просили 150…200 марок, за десяток яиц — 90, за литр молока — 42, за килограмм картошки — 25 марок. Зарплаты также были относительно небольшими – до 700 марок.

Нацистские пенсии были всего лишь подачками, работавшими исключительно на пропагандистские цели. Со временем обман распознали даже те, кто изначально верил, что за черной полосой всегда идет белая.

При Гитлере советским гражданам в оккупации платили пенсии: мужчинам от 60 лет, женщинам - от 55. Пособия полагались также инвалидам, ветеранам и беженцам.

Политика Гитлера в отношении славянских «унтерменшей» была истребительной: для покоренных славян нацисты отводили роль рабов, трудящихся на благо германских колонизаторов. Разумеется, эта задача не афишировалась, а во время войны немцам приходилось идти на некоторые уловки, чтобы попытаться расположить к себе население СССР или, по меньшей мере, снизить его настрой на сопротивление. Для этого работала пропаганда, объявлявшая целью немецкого «натиска на Восток» (Drang nach Osten) избавление Европы и России от «жидо-большевизма».

В ходе войны на оккупированных немцами территориях (более 8%) оказалось более 80 млн советских граждан (т.е. более 40%). И с ними, как считали некоторые из числа захватчиков, нельзя было совсем уж не считаться, пока Красная армия еще цела. В речах, газетах и плакатах пропагандисты акцентировали внимание советского человека на недостатки жизни при большевиках — колхозы, дефицит товаров и услуг, голод, антирелигиозная политика, политические репрессии. Все немецкое, напротив, прославлялось, и прежде всего — немецкое правление, «освобождение».

Долой «ненужную гуманность»

В первое время находились люди, которые этому верили (человек вообще не хочет верить в худшее), верили, что с немцами можно договориться и как-то пожить и при них. Жизнь ведь продолжалась. В начале периода оккупации немцы даже предприняли несколько действий, которые должны были подтвердить декларируемые ими благие намерения. Во-первых, обещали роспуск нелюбимых многими крестьянами колхозов и разрешили увеличение приусадебных участков — и кое-где даже реализовали это на деле. Во-вторых, отменили на несколько месяцев налоги и разрешили частную торговлю, что позволяло снабжать продовольствием города. В-третьих, позволили восстановить православные храмы. В-четвертых, платили зарплаты и даже ввели в городах систему распределения хлеба по карточкам для безработных, инвалидов и иждивенцев, чтобы снизить вероятность голодных бунтов в тылу. Выдачи хлеба были нерегулярными и маленькими, а сам хлеб паршивого качества, но оккупанты заявляли, что заботятся о народе.

Для себя же они давно все решили. Генерал-фельдмаршал фон Рейхенау еще 10 октября 1941 г. сказал: «Снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью».



Так что фактически народу пришлось самому о себе заботиться. В городах и на селе расцвела меновая торговля — горожане меняли на еду любые вещи и оказывали крестьянам разные услуги в обмен на продукты. Немцы позволяли — и для пропаганды полезно, и им не вредит (все равно все, что нужно и в любых объемах можно реквизировать силой).

Цельной экономической политики у оккупационных властей не было. Ее выработка откладывалась до конца войны. Гитлер в то время еще только фантазировал: к примеру, носился с идеей засеять всю Украину крапивой, которая, как писали немецкие ученые, не сорняк, а отличная универсальная культура (и техническая, и кормовая).

Вся социально-экономическая политика (как и ее методы) была «лоскутной» — непоследовательной, бесплановой, ситуативной и состоящей из отдельных эпизодов, по сути — реакций на текущие проблемы. А дела в экономике шли плохо. Единственный вектор, которому все было подчинено — это максимальная эксплуатация. Как скомандовал рейхсмаршал Г. Геринг: «Необходимо принять все меры к немедленному и возможно более полному использованию оккупированных областей в интересах Германии».

Военные комендатуры и управы в городах и сельской местности занимались, в первую очередь, реквизициями топлива, еды, смазочных материалов, иного сырья и продукции. Кроме того, восстанавливали и обеспечивали работу инфраструктуры военного значения (дороги, электростанции ). Довольно быстро начались жестокости, составившие основное содержание оккупационной политики — трудовая повинность, возврат и рост налогов, охота за людьми, изнасилования и грабежи, убийства, принудительные работы и отправка в рабство в Германию Смоленск, к примеру, за время сражений и оккупации был разрушен практически полностью, а почти все его жители были угнаны в рабство или убиты (к моменту освобождения из более 150 тыс. смолян в городе осталось лишь 20 тыс.). Еще больше пострадала Смоленская область.



«Германский большевизм»

Наряду со всеми зверствами в некоторых городах парадоксальным образом существовали и элементы политики, направленной на «умиротворение» населения, и так уже доставшего «дубину народной войны». Пока одни немцы грабили, другие пытались «подружиться» с жертвами грабежа. Один из способов — допущение социальных пособий и пенсий для горожан. На фоне многочисленных преступлений «забота о стариках» выглядела совершенно фантастично.

Там, где немцы вводили пенсии, они старались ориентироваться на советские нормы (мол, «мы не хуже большевиков»). В СССР пенсионное обеспечение ввели еще в 1920-е гг. для некоторых категорий трудящихся (учителя, ученые) и на отдельных предприятиях. Более или менее упорядочили систему пенсий в 1932 г., тогда же пенсии и стали всеобщими. Пенсионный возраст установили для женщин в 55 лет, для мужчин — 60 лет (при минимальном трудовом стаже 25 лет) [Прим.: кстати, на удивление, оккупанты фактически сохранили также многие советские учреждения, а также советские паспорта как удостоверение личности и советские рубли как платежное средство оккупированных областей, так что правление немцев даже звалось «германским большевизмом"]. В деле пенсионного обеспечения немцы тоже не стали выдумывать много нового, лишь плохо имитировали старое.



Ни о каких серьезных пенсиях речи не шло. На селе их не было вовсе (там заставляли выбрать старосту, собирали налог зерном и другими продуктами, сгоняли на работы, — вот, как правило, и все). Да и не во всех городах оккупанты ввели пенсии (т.к., повторимся, социальная политика на Востоке не была унифицированной). Историки к этой теме обращались мало, в основном на уровне краеведения, так что более или менее подробные сведения, полученные из актов местных архивов, у нас есть только по нескольким городам и областям. Так, известно, что в самоуправляющейся коллаборационистами «Локотской республике» (в основном, Брянская обл.) с населением в 580 тыс. человек в начале 1943 г. были введены пенсии по возрасту, пособия по инвалидности, по болезни, беременности и для кормящих матерей (все за счет восьмипроцентного налога с зарплат).



Чуть больше благодаря Т. Г. Курбату мы знаем о системе социального страхования в оккупированном Таганроге. Там пенсии и пособия предназначались для «граждан, лишившихся нормальной трудоспособности», «пострадавших от большевистского насилия» (т.е. репрессированные по политическим мотивам), и «беднейшего населения» города. Постоянную пенсию получали инвалиды, семьи без кормильца и старики. Степень инвалидности определяли врачи. Инвалидам полагалось от 100 до 125 рублей ежемесячно. Семьи без кормильца получали в зависимости от количества детей от 75 рублей в месяц (1 ребенок) до 100 рублей (2 ребенка и более). 100 рублей в месяц выделялось для стариков (по советским нормам — мужчинам с 60, женщинам с 55 лет). Выплаты обеспечивались подоходным налогом с горожан (до 10%). Евреи, коммунисты и их семьи, «семьи эвакуированных с большевиками», семьи работников НКВД и добровольцев Красной армии и флота не имели права на пособия.



Похоже выглядела и описанная Е. В. Дьяковой система социального страхования в оккупированном Харькове. Там пенсии горожанам с октября 1942 до августа 1943 гг. выплачивал пенсионный подотдел отдела общественной опеки городской управы (управляли отделом русские и украинские коллаборационисты). Город немцы захватили еще в октябре 1941 г., но то «денег не было», то еще что-то, так что пенсии стали платить лишь через год. К тому времени Харьков пережил сильный голод, и многие сироты и старики умерли. В отличие от Таганрога, здесь решили не отнимать пенсию у бывших коммунистов, комсомольцев и сотрудников ЧК, ОГПУ и НКВД (зато отняли льготы по квартплате). Конечно, вне закона стояли евреи.

В Харькове, если сравнивать с Таганрогом, пенсионный возраст был повыше, более «современным» — 65 лет для мужчин и 55 лет для женщин. Выплаты полагались также инвалидам и лицам, отличившимся перед государством и обществом (последним аж от 300 до 1000 руб.). Инвалидам размер пенсии определили в 135−150 рублей, обычным пенсионерам (по возрасту) — в 120 руб.

Когда решение о выплатах было принято, население о нем не проинформировали должным образом. К тому же, сотрудников управы (всего 16 человек) явно не хватало для реализации задачи выплаты пенсий. В результате люди стояли в очередях по 2−3 дня, и многие без толку. В октябре 1942 г. пенсию успели выдать только 2876 пенсионерам (26,1% от 11 034 зарегистрированных), в ноябре — 4711 пенсионерам (34%). Со временем показатели не улучшились. В июне 1943 г. пенсию получили только 895 человек.




Выплачиваемые суммы (100−150 руб.) от прожиточного минимума отличались сильнее, чем Гитлер от матери Терезы. В Харькове осенью 1942 г. 1 кг хлеба на рынке стоил 150−200 рублей, 10 яиц — 65−90 руб., литр молока — 33−42 руб., 1 кг картофеля — 25−45 руб., литр масла — 323−450 руб. В 1943 г. цена буханки хлеба доходила уже до 300 рублей. Зарплаты в оккупации, тоже, кстати, были нищенские — 300−700 рублей, реже больше. Потому и товарно-денежные отношения повсеместно сменялись натуральным обменом. Нацистские пенсии не могли никому серьезно помочь, а значит, не могли и достичь своей цели — появления симпатии к оккупантам.

Налоги (подушный в 120 рублей в год для всех граждан от 18 до 60 лет) немцы собирали куда эффективнее, чем выплачивали пособия. Правда, как пишет Б. Н. Ковалев, от налога освобождались инвалиды, беженцы без дохода, безработные и этнические немцы. Эффективно взимался и подоходный налог (от 0 до 10% от зарплаты в зависимости от ее размера). Даже многие искренние коллаборационисты, сидевшие в горуправах и комендатурах, со временем отвернулись от немцев, увидев их бесчеловечную политику на Востоке.

Жестокая оккупация закончилась в ноябре 1944 г. Вслед немцам с их «пенсиями» и другими проявлениями «освободительной» политики летели только пули и проклятия советских воинов.

Читайте также: